Ко мне приехал флакон "тайны рижанки". Ничего за тридцать лет не изменилось, ничего. Только я - наконец-то! - доросла до этого аромата. И теперь он мне впору. Это очень тихое счастье и очень большой повод для гордости.
понедельник, 15 июля 2013
После Мокрой Ночи как луна обновится – туманы злые, а ночи зябкие, да оно так и надо, чтобы урожай зрел. И вот, казалось бы, сельские на земле родятся и в нее уходят, ее нрав должны знать как родной матери характер, однако года еще не было, чтоб по этому времени хоть одного сестры ветра* не приветили. Ну и сей год не обошлось. Я в село в тот день сама пришла, у меня до Радославы дело было, хотела можжевельника и душицы поменять на кервель и иссоп, ее не зря по ее двору поминают чаще, чем по отчеству, у нее там чего только нет, и все растет, цветет и плодится. Ну с утра собралась, из бродней вытряхнулась, битую юбку надела, сидор* взяла, что надо в него сложила… ну и борца тоже прихватила, и цветков сушеных, и листьев, мало ли что, время такое. Пришла до села, а до недели* еще дня то ли два, то ли три, попуталась я, у меня по грозам летним и по жаре голова мутная – только как увидела, что улицы пустые все четыре, так и поняла, что пришла я удачно, не люблю я, когда меня разглядывают, я им не цирк и не картинная галерея. Радослава-то всегда дома, куда она от своей живности – кроли, да перепелки, да лошадь, да две козы, да кошек целый клубок, да собака размером с хорошего теленка. И еще весь двор в грядках, какие длинные, какие круглые, и на каждой грядке своя кунсткамера. Девчонки-то подросли у нее, две старших уже подлетки, третья вот-вот в возраст войдет, а мальчишки хоть и малые оба, но уже разговаривают бойко, ложки сами держат и штаны переодеть могут без мамки сами, хоть и не в три счета. Она так-то баба хорошая и неленивая, мужа разогнала с каждым из детей в город в больницу ехать, рожала всех в больнице по всем правилам, и не в Л-ске, а взаправду в городе. С первым, помню, к нам с Арьяной пришла, Арьяна еще жива была, меня вытащила на крыльцо и допросила, прям не хуже урядника, куда ей ехать рожать, чтобы хорошо было. Ну я ей сказать-то сказала, но думала - она так, для разговора спрашивает, деньги же немаленькие – врачу плати, акушерке плати, педиатру плати, а простыни, а расходное… - а она выслушала, и смотрю, через нужное время и правда собрались и уехали, а через две недели вернулись с кульком, а потом второй раз, за ним третий –так и пошло. Одна только беда с ней, ну не беда, так, бедочка – заполошная она. Чуть что не так – ахи, охи, вопли, крики, посуда летает, кошки на чердаке прячутся, дети в собачьей конуре, а муж – как повезет. Ну да он и сам молодец, и за словом в карман не полезет, и делом ответить не постесняется – такая вот у людей любовь… горячая и с перцем. Но муж ее был в городе, на промысле, так что заходить к ней можно было спокойно. Я и зашла. Ну, пока поздоровались, пока руки помыть с дороги, потом чай, и пока до сидора дело дошло, а она в клеть за травами сунулась – доли полторы прошло, еще немного и вечер, домой надо бегом бежать, чтобы холод этот сырой на себя не собирать. Я только рот открыла благодарить-прощаться, тут ей в калитку и постучали, а калитка у ней близко, из окна из горней не только слыхать – разговаривать можно. Ну ей стучат, смотрю – тоже баба какая-то, я ее близко ни разу не видала, Радослава кричит – Геня, заходи! – а та ей отвечает – не, недосуг мне, ты сама выйди, если у тебя анис есть, мне мужику заварить, кашляет так, что есть не может. Она мне подмигивает – а что, говорит, на выселки-то бегали уже? А Геня эта ей от калитки – да разве ж с этим туда бежать надо? Я как сидела… в общем, хорошо, что сидела. А еще лучше, что в руках ничего не держала, и что чай мы допить успели. Радослава в окошко говорит – ну раз тебе на выселки бежать недосуг, то выселки к тебе сами пришли, мы сейчас выйдем. Ну заполошная и есть заполошная. Что ж делать, вышла с ней. Баба та у калитки и рот открыла. Я ей – здрасьте, Есения я. Она мне в ответ – Геня я, Геня, а муж мой Лад, он дома, тут огородами двадцать шагов. Ну двадцать шагов так двадцать шагов, влезши в воду что уж подол-то выжимать, пошли. Пришли, как глянула я на красавца этого… ой хорош, ой картина писаная. Сам серый, кожа вся мелкой чешуей пошла, руки в трещинах, взгляд тусклый, глаза ворочаются еле-еле и сидеть на лавке прямо не может. Смотрю на него и думаю – это ж сколько недель тебя треплет, что ты уже на пеньку похож, последняя костра отлетает. Здрасьте, говорю, хозяин, доброго здоровьичка. А он вдохнул мне ответить – и зашелся весь, видно как ломает его, и ребра и горло. Я прищурилась глянуть, чьи руки его треплют, а он сам мне сипит через силу – не трудись, с Лелей я поссорился, теперь она всем Леля, а мне Сухея, и спасибо еще что сестер никого не привела. Я и глаза раскрыла – да как же, говорю, ты ухитрился-то? Он плечом повел, осторожно так, в четверть силы – да вот так, говорит, от дури да лени. Я на Радославу глянула, а она в сподней у двери стоит, ни туда ни сюда – будь, говорю, добра, принеси мне пожалуйста сидор мой, сама там не копайся, весь неси, я кисетики не подписывала, ты там ничего не найдешь. Она вышла, слышу, хозяйка в сенях шуршит чего-то, войти не должна – ну рассказывай, говорю, и про дурь, и про лень, мил человек. Да что, говорит, рассказывать-то. Я возчик, и давно, лет с шестнадцати, сначала конный, потом моторный, а Геня на хозяйстве, она не первая у меня, да и не одна, я ее девчонкой взял едва из подлетков вышла, она и не работала ни дня – неуж спросит, где и сколько я ездил. Ну а мне и ладно: Геня дома, а за околицей… ну сама понимаешь.
Понимаю, говорю. В лавке продавщица, на почте почтальонка, на станции заправщица, а на дороге – кого Черный пошлет, так, Лад? Он мне кивает - так, мол, так. А вдохнуть сказать – сил нет, да и страшно. Ну, говорю, это все понятно, а Лелю-то ты чем обидеть сумел? Он на лавке ерзнул осторожненько – понимаешь, говорит, в дороге подобрал одну весной, больно хороша была, и сама ладная, и идет – воды не расплещет, хоть на голову ей ведро ставь. Подобрал не по просьбе, она и сама шла, да я уговорил ко мне подсесть, ну и понятное дело, молодую крепкую девку подсадить да не потрогать – ну как такое может быть? А ехал не первый день, понятно, что не брит, не мыт, и зубы не мыты тоже. Она ничего, не против, хоть я ждал, что будет ломаться, а как до дела дошло, она и говорит – не хочу, мол, в кабине у тебя, тесно здесь и жесткое все, на коленках синяки останутся, давай выйдем, тут поле, нет никого. Ну и вышли. А дело сразу после рыжего Гория, одеяло-то я взял, и плащ прорезиненый был, думал хватит… да видать пока баловались с ней, меня ветром холодным обдуло по потной спине. Ну, расцепились, она встала, подол поправила и пошла. Да прямо в поле. Я ей кричу – ты куда, а ехать? А она не обернулась даже, через плечо мне говорит – да чем с тобой, мешок ты пыльный, ехать, я лучше пешком пойду, грязь дорожная и та тебя ласковей и милей. Смотрю – а она ко мне поворачивается, хохочет и облачком тает. Ну, ознобом пробило, понятно, не по себе все-таки от таких чудес. До места доехал, до станции, груз взял, сам пошел мыться-бриться, в зеркало глянул – лучше б не глядел, за руль еле сел, ехал так, что чуть с дороги не слетел, только после этого как-то голову в руки взял… с тех пор хуже и хуже, кашель через дней десять начался, а сейчас вот ложка и то из рук валится.
Ага, говорю – а Геня-то твоя знает про твои подвиги? А он и вконец сдулся, едва пополам не склался – вот уж, говорит, и не знаю, но ежель уйдет и меня одного умирать оставит – я не обижусь, заслужил. А тут она из сеней и входит, как нарочно. И сидор мой мне подает - Радослава-то, видно, его принесла да к себе на двор побежала, ей там с утра до ночи есть чем заняться. На него глядит – спокойно так, без укора даже – и говорит ему: дурак ты, Лад, как есть дурак. Я сидор развязала, на табурет пристроила, берестяную шкатулочку из-под кисетов выкопала, в ней борца сухой цвет – Геня, говорю, дай мне плошечку траву отсчитать, тут счетно надо. Она подает – а плошечка не простая, край узорный и с фестончиком – я считать начала, да загляделась и сбилась. Смотрю на лавку – а хозяин-то спит, не то без памяти, от разговора устал. Подошла, к шее ему пальцы приложила – не, тикает ровненько, хоть и не сильно, но четко, спит, значит. Геня, говорю – а ты ж своего хозяина знаешь как квашня ладошку. Она смотрит на меня, молчит, глаза смеются и слеза по щеке катится. Ага, говорю, поняла я. Вот смотри, я отсчитываю полста и шесть, на двадцать восемь дней, календарь есть у вас? Она мне – да я и так не ошибусь, по матице* сосчитаю. Ну ладно, по матице так по матице, по два цветка на ночь с медом надо съедать ему, и с утра кут проветривай обязательно, а муж пусть в это время во дворе обретается. Если не к открытию полей, то к зажинкам в себя придет хозяин твой. Только следи, чтобы бриться-мыться и нательное менять не забывал. Она мне – да он так-то у меня щеголь и хват, сейчас вот только… ну так, говорю, вот Сухея его и схватила, чтоб не щеголял чем не надо перед кем попало. Ништо, борец на то и борец, чтобы обороть и ветер любой из семи, и всех его сестер. Как хозяин твой цветки последние проглотит, так на следующее утро ко мне приходите – только вдвоем обязательно, слышишь? Надо посмотреть, как взялось, как устоялось, а в доме на лавке этого видно не будет, надо чтоб он хоть какую дорогу да сам одолел. Она кивает, у самой слезы аж на сорочку капают – а лицо ровное-ровное, как будто мы про дворовые сорняки или про вороньи перья беседуем. Да оно и понятно: мужик-то хват и ухарь, ну в смысле был, а сейчас ему пешком полторы версты не пройти. Я на нее гляжу – ну что плачет понятно, что вида показать не хочет – тоже ясно, но все же что-то мне не так, что-то не нравится. Дай-ка руку, говорю. Взяла за запястье – а у ней кровь в жилах стучит, как молотилка в жатву, значит, сердце скачет шальным зайцем, на мой один стук ее не то три приходится, не то чуть меньше - как-то так, в общем*.
Ну, что делать, обратно в сидор залезла, достала кисет с сушеным листом того ж борца, отсыпала ей в тряпицу чистую, у меня на такой случай в сидоре немножко их всегда лежит – тут, говорю, прямо в этой тряпке запарь себе и на грудь приложи на ночь, а то что-то не нравится мне твой вид, как бы и тебе от Сухеи не досталось, или даже от Невеи. Невея-то всем людям Жива, а вот таким вот – как повезет, кому Жива, а кому и Невея, и когда она Невея, ей человека к Белой отправить проще, чем нам цветок полевой сорвать.
В общем, как ни вертелась я, а домой дошла по сумеркам, и руки-ноги были холодные по самые… в общем, целиком. В самый раз с Ледеей поздороваться, да она и в своем праве будет, как Ладу-то я ее давно не привечала, да и не за что мне ее привечать - а все ж обидно так пропасть. Печку затопила дровами, по настоящему, того же борца запарила в плошке, растерлась горячим и спать легла. А наутро в палисад вышла, смотрю – Геня эта самая с Радославой вместе по общинной луговине, где ярмарки и гулянки всегда устраивают, шарятся, и с лопатой. А и верно, чего ко мне за борцом каждый раз ходить кланяться, если свой можно завести, раз детей и скота во дворе нет и потравиться им некому. У меня своих три куста за летней кухней растет, я стригу потихоньку, как занадобится – ну так у меня на дворе тоже всего скота, что змеи под камнем и соловей с парой своей на черемухе, сестрам ветра вольготно бы гулять, да борец не дает, сторожит.
-----------------------------------------------------------------------
* Сестры ветра – духи с двойным характером и женскими именами, по местным поверьям их двенадцать, и от каждой может прийти как добро в той или иной форме, так и зло, в виде определенного недуга или даже ряда недугов или неудач, по какой-то странной случайности связанной с вроде бы незначительными простудами, с которых неудачная полоса в жизни и начинается. Для каждой такой проблемы применяется отдельная трава, целевое средство, назначение которого – прогнать дух или заставить его переменить отношение к заболевшему или неудачливому человеку, и есть одно общее средство, способствующее призванию к порядку всех двенадцати: борец высокий, он же аконит. Он ядовит, и без бабы-знахарки, давшей средство впервые, применять его никто не рискует, но для серьезных случаев - а неудачная встреча с кем-то из сестер ветра как раз такой случай и есть - это хорошее и надежное средство, поэтому около села он есть всегда, а у некоторых растет прямо во дворах.
Сестры они на самом деле всем семи ветрам (восьмой, северо-западный, имени не имеет, и считается дыханием Смерти, так исторически сложилось), но в их общем поименовании это почему-то не отражается.
*сидор – название армейского вещевого мешка, приходящегося современным рюкзакам двоюродным дедушкой, лямка у него одна, она вшита в нижние углы мешка, а завязывается он петлей взахлест, образуя довольно бестолковый фестон над завязкой, что в общем не очень надежно и не слишком рационально, но аккуратно и на небольшое расстояние какое-то количество груза в нем можно унести даже без привычки.
*неделя – выходной день
*матица – годовой переходной календарь, делается из куска доски или, чаще, комлевого спила, отсчитать по нему можно лунные и солнечные циклы, а календарные даты по ним, при некотором навыке, восстанавливаются посредством не очень сложных расчетов.
* имеется в виду частота пульса между 150 и 180, Есения считает от своего, а у нее, как у многих страдающих мигренями, пульс замедлен и в среднем равен 60 ударам в минуту.
Понимаю, говорю. В лавке продавщица, на почте почтальонка, на станции заправщица, а на дороге – кого Черный пошлет, так, Лад? Он мне кивает - так, мол, так. А вдохнуть сказать – сил нет, да и страшно. Ну, говорю, это все понятно, а Лелю-то ты чем обидеть сумел? Он на лавке ерзнул осторожненько – понимаешь, говорит, в дороге подобрал одну весной, больно хороша была, и сама ладная, и идет – воды не расплещет, хоть на голову ей ведро ставь. Подобрал не по просьбе, она и сама шла, да я уговорил ко мне подсесть, ну и понятное дело, молодую крепкую девку подсадить да не потрогать – ну как такое может быть? А ехал не первый день, понятно, что не брит, не мыт, и зубы не мыты тоже. Она ничего, не против, хоть я ждал, что будет ломаться, а как до дела дошло, она и говорит – не хочу, мол, в кабине у тебя, тесно здесь и жесткое все, на коленках синяки останутся, давай выйдем, тут поле, нет никого. Ну и вышли. А дело сразу после рыжего Гория, одеяло-то я взял, и плащ прорезиненый был, думал хватит… да видать пока баловались с ней, меня ветром холодным обдуло по потной спине. Ну, расцепились, она встала, подол поправила и пошла. Да прямо в поле. Я ей кричу – ты куда, а ехать? А она не обернулась даже, через плечо мне говорит – да чем с тобой, мешок ты пыльный, ехать, я лучше пешком пойду, грязь дорожная и та тебя ласковей и милей. Смотрю – а она ко мне поворачивается, хохочет и облачком тает. Ну, ознобом пробило, понятно, не по себе все-таки от таких чудес. До места доехал, до станции, груз взял, сам пошел мыться-бриться, в зеркало глянул – лучше б не глядел, за руль еле сел, ехал так, что чуть с дороги не слетел, только после этого как-то голову в руки взял… с тех пор хуже и хуже, кашель через дней десять начался, а сейчас вот ложка и то из рук валится.
Ага, говорю – а Геня-то твоя знает про твои подвиги? А он и вконец сдулся, едва пополам не склался – вот уж, говорит, и не знаю, но ежель уйдет и меня одного умирать оставит – я не обижусь, заслужил. А тут она из сеней и входит, как нарочно. И сидор мой мне подает - Радослава-то, видно, его принесла да к себе на двор побежала, ей там с утра до ночи есть чем заняться. На него глядит – спокойно так, без укора даже – и говорит ему: дурак ты, Лад, как есть дурак. Я сидор развязала, на табурет пристроила, берестяную шкатулочку из-под кисетов выкопала, в ней борца сухой цвет – Геня, говорю, дай мне плошечку траву отсчитать, тут счетно надо. Она подает – а плошечка не простая, край узорный и с фестончиком – я считать начала, да загляделась и сбилась. Смотрю на лавку – а хозяин-то спит, не то без памяти, от разговора устал. Подошла, к шее ему пальцы приложила – не, тикает ровненько, хоть и не сильно, но четко, спит, значит. Геня, говорю – а ты ж своего хозяина знаешь как квашня ладошку. Она смотрит на меня, молчит, глаза смеются и слеза по щеке катится. Ага, говорю, поняла я. Вот смотри, я отсчитываю полста и шесть, на двадцать восемь дней, календарь есть у вас? Она мне – да я и так не ошибусь, по матице* сосчитаю. Ну ладно, по матице так по матице, по два цветка на ночь с медом надо съедать ему, и с утра кут проветривай обязательно, а муж пусть в это время во дворе обретается. Если не к открытию полей, то к зажинкам в себя придет хозяин твой. Только следи, чтобы бриться-мыться и нательное менять не забывал. Она мне – да он так-то у меня щеголь и хват, сейчас вот только… ну так, говорю, вот Сухея его и схватила, чтоб не щеголял чем не надо перед кем попало. Ништо, борец на то и борец, чтобы обороть и ветер любой из семи, и всех его сестер. Как хозяин твой цветки последние проглотит, так на следующее утро ко мне приходите – только вдвоем обязательно, слышишь? Надо посмотреть, как взялось, как устоялось, а в доме на лавке этого видно не будет, надо чтоб он хоть какую дорогу да сам одолел. Она кивает, у самой слезы аж на сорочку капают – а лицо ровное-ровное, как будто мы про дворовые сорняки или про вороньи перья беседуем. Да оно и понятно: мужик-то хват и ухарь, ну в смысле был, а сейчас ему пешком полторы версты не пройти. Я на нее гляжу – ну что плачет понятно, что вида показать не хочет – тоже ясно, но все же что-то мне не так, что-то не нравится. Дай-ка руку, говорю. Взяла за запястье – а у ней кровь в жилах стучит, как молотилка в жатву, значит, сердце скачет шальным зайцем, на мой один стук ее не то три приходится, не то чуть меньше - как-то так, в общем*.
Ну, что делать, обратно в сидор залезла, достала кисет с сушеным листом того ж борца, отсыпала ей в тряпицу чистую, у меня на такой случай в сидоре немножко их всегда лежит – тут, говорю, прямо в этой тряпке запарь себе и на грудь приложи на ночь, а то что-то не нравится мне твой вид, как бы и тебе от Сухеи не досталось, или даже от Невеи. Невея-то всем людям Жива, а вот таким вот – как повезет, кому Жива, а кому и Невея, и когда она Невея, ей человека к Белой отправить проще, чем нам цветок полевой сорвать.
В общем, как ни вертелась я, а домой дошла по сумеркам, и руки-ноги были холодные по самые… в общем, целиком. В самый раз с Ледеей поздороваться, да она и в своем праве будет, как Ладу-то я ее давно не привечала, да и не за что мне ее привечать - а все ж обидно так пропасть. Печку затопила дровами, по настоящему, того же борца запарила в плошке, растерлась горячим и спать легла. А наутро в палисад вышла, смотрю – Геня эта самая с Радославой вместе по общинной луговине, где ярмарки и гулянки всегда устраивают, шарятся, и с лопатой. А и верно, чего ко мне за борцом каждый раз ходить кланяться, если свой можно завести, раз детей и скота во дворе нет и потравиться им некому. У меня своих три куста за летней кухней растет, я стригу потихоньку, как занадобится – ну так у меня на дворе тоже всего скота, что змеи под камнем и соловей с парой своей на черемухе, сестрам ветра вольготно бы гулять, да борец не дает, сторожит.
-----------------------------------------------------------------------
* Сестры ветра – духи с двойным характером и женскими именами, по местным поверьям их двенадцать, и от каждой может прийти как добро в той или иной форме, так и зло, в виде определенного недуга или даже ряда недугов или неудач, по какой-то странной случайности связанной с вроде бы незначительными простудами, с которых неудачная полоса в жизни и начинается. Для каждой такой проблемы применяется отдельная трава, целевое средство, назначение которого – прогнать дух или заставить его переменить отношение к заболевшему или неудачливому человеку, и есть одно общее средство, способствующее призванию к порядку всех двенадцати: борец высокий, он же аконит. Он ядовит, и без бабы-знахарки, давшей средство впервые, применять его никто не рискует, но для серьезных случаев - а неудачная встреча с кем-то из сестер ветра как раз такой случай и есть - это хорошее и надежное средство, поэтому около села он есть всегда, а у некоторых растет прямо во дворах.
Сестры они на самом деле всем семи ветрам (восьмой, северо-западный, имени не имеет, и считается дыханием Смерти, так исторически сложилось), но в их общем поименовании это почему-то не отражается.
*сидор – название армейского вещевого мешка, приходящегося современным рюкзакам двоюродным дедушкой, лямка у него одна, она вшита в нижние углы мешка, а завязывается он петлей взахлест, образуя довольно бестолковый фестон над завязкой, что в общем не очень надежно и не слишком рационально, но аккуратно и на небольшое расстояние какое-то количество груза в нем можно унести даже без привычки.
*неделя – выходной день
*матица – годовой переходной календарь, делается из куска доски или, чаще, комлевого спила, отсчитать по нему можно лунные и солнечные циклы, а календарные даты по ним, при некотором навыке, восстанавливаются посредством не очень сложных расчетов.
* имеется в виду частота пульса между 150 и 180, Есения считает от своего, а у нее, как у многих страдающих мигренями, пульс замедлен и в среднем равен 60 ударам в минуту.
воскресенье, 14 июля 2013
Действительно муравьи роятся. При нормальных сроках роения между 5 и 15 числами августа.
...тихо шифером шурша...
...тихо шифером шурша...
15:40
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 11 июля 2013
03:04
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 05 июля 2013
жаба точно придурок. Жабе мало растениев. Жаба притащила домой еще одно. Мало что магазинное. Мало что в неясных кондициях. Так еще и экзот.
Знакомьтесь:
flower.onego.ru/other/gentiana/enc_3606.jpg
Горечавка шероховатая, она же японская.
Горечавка, живущая дома, была мечтой в течение десяти лет. Местные, притащенные домой, все говорили "иди нафиг и дай мне зиму". Я вздыхала и шла нафиг. С какого-то момента пытаться перестала - а мечта, оказывается, осталась. И вот - сбылась.
Как у нас с ней дальше будет, пока не знаю, Очень хочется чтобы хорошо.
Знакомьтесь:
flower.onego.ru/other/gentiana/enc_3606.jpg
Горечавка шероховатая, она же японская.
Горечавка, живущая дома, была мечтой в течение десяти лет. Местные, притащенные домой, все говорили "иди нафиг и дай мне зиму". Я вздыхала и шла нафиг. С какого-то момента пытаться перестала - а мечта, оказывается, осталась. И вот - сбылась.
Как у нас с ней дальше будет, пока не знаю, Очень хочется чтобы хорошо.
вторник, 02 июля 2013
12:02
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 01 июля 2013
Летние грозы тяжкие, кто нездоров или не в силе, того они к земле гнут, как полевую траву, да и здоровым невесело, пока тучи не подойдут, дождика с грозой не привезут. У меня на этот случай припасено всякого, себе и не себе, себе-то я держу можжевеловые ягоды, вареные в меду - а другим другое. Кому с девьего куста сушеный цвет, кому пустырничек, кому кипрейный лист жатый прожареный, а бывает, что и посерьезнее средства нужны: кому лавровишневый лист, кому цветы ландыша, кому наперстянка - ну это-то в водке, иначе ошибиться с порцией слишком просто, а назад отыграть слишком заковыристо, можно и не успеть. Делать-то их просто, водки в монопольке купить - самое сложное, а цветки в склянку отсчитать и бумагой ее замотать или в туес поставить не задача, с этим кто угодно справится. Сиропчик из можжевельника в меду сложнее, пока наберешь, да еще не каждый год вызревает он тут, да пока уваришь, а это две малых доли в самом удачном случае, и все это время надо стоять над огнем, да в железной посуде его варить смысла нет, почернеет и испортится, то есть надо специальный глиняный ковшик для этого, в него мед растопить, засыпать свежие и спелые можжевеловые ягоды и стоять над ним, не давая ни кипеть, ни остыть. Ну а как уварится и все ягоды станут одного цвета и улягутся на дно, можно снимать, цедить, студить и переливать на хранение. У меня для этого есть специальная посудина - кувшин не кувшин, корчажка не корчажка... в общем, такое что-то. Тоже скляночка, только круглая и с носиком. Ну и оттуда по необходимости беру, чайную ложку, а когда две, как вот сей день. Себе-то я и из склянок, если что, накапать не постеснялась бы - да только когда из них капать пора, я обычно уже на ногах не стою, не говоря про то чтоб руками что-то держать, и потому в летние грозы сплю обычно на лавке, потому как из кута, из короба*, выбраться на кривых ногах и ватных коленках никак невозможно, а оставаться в постели резона нет: и до сеней надо, и пить, опять же, да и дышать в горней как-то легче, кут-то чтоб спать, фортки в кутовом окне не больше банных, и тянуться до них - та еще физическая гимнастика, окно-то в куте скорее для света, чем для воздуха, и короб ставят так, чтоб во сне даже из этой пчелиной летки не просвистело ни уши, ни спину. Я, однако, наловчилась на случай неожиданных гостей короб перекрывать досками и на них уже на стеганке и постели поверх нее спать - ну, немного жестко, да, зато вставать не тяжело. А чтобы наверняка подняться - короб не лавка все-таки, он пошире, с него просто так на пол не свалишься, надо в постели сесть, а если сил нет, так и остаться в нем запросто можно, помочь-то некому - я коня и навязала над коробом.
Конь - вот он конь, в куте сейчас свободно ходит, потому как с утра ему работа была. Жгут из бязи-небеленки, через две поперечины на потолочной балке пропущен, и на концы привязаны два больших чижа*, не чижи а целые грачи прямо - один руками браться, другой ноги класть. Чижи на стене за коробом на крюках своего поганого часа ждут, и когда он настанет, ручной чиж можно снять одной рукой, не с первой попытки так со второй, а если ручным чижом ножной толкнуть, то он с крюка слетит и над постелью повиснет. Тогда ручной чиж надо поднять вверх сколько получится, и ножной приедет прямо к ногам к постели. Ну а дальше просто: закинуть на него щиколотки и руками потянуть всего коня на себя, ноги-то приподнимутся, да и пусть их пока, так и надо - а над ручным чижом узелок и в нем петля. Вот если за петлю руками перехватить, а ногами ножной чиж к постели прижать - и без сил можно тело в постели посадить. А дальше встать уже нетрудно. Ну почти. Так в больницах и до сих пор делают, в палатах для выздоравливающих тяжелых, чтобы не залеживались и привыкали потихоньку сами вставать, ходить и прочее. А начали-то еще в эпидемию, в начале века.
Я так, с конем, и вставала, потому что на лавке в горней у меня отец Дмитрий отдыхал, а в вешней светелке спала отроковица, с которой он должен был добраться до города и выправить ей документы с новым уже отчеством, по ближайшей к монастырю или церкве примете - когда реке, когда горе, а когда и поселению, хотя последнее святые отцы не любят, и отчеств таких стараются отрокам не давать. Их двоих дождем прибило, постучались впотьмах уже, ноги у обоих по самые уши мокрые, головы-то уберегли, видать, под елками укрылись, да на выходе от реки видно с кустов натрясли на себя - ну и по темноте мокрющие вышли на мое окошко, отец Дмитрий покричал от калитки, я их и позвала ночевать-сушиться. Как звала-то, не знала, с чем и кто пришел, но раз в темноте да после грозы человек попросил приюта, то дверь ему не открыть и в дом не позвать было бы не просто грех, а по-человечески дурно, да мне бы и в голову такое не зашло, даром что была та голова как пустое ведро, такая же бессмысленная и гулкая. А как они зашли, сразу понятно стало, и чего им в лесу занадобилось, и как они под грозу попали - обои двое дымом пахнут, девчоночка вся прозрачная, как восковая свеча зажженная, и на руке порез свежий кровит под повязкой, отец Дмитрий мрачнее тучи, и при нем старая офицерская ташка*, так что диспозиция яснее ясного: была какой-никакой матери, но дочка, а стала отроковица. Отречение само по себе обряд-то простой, только тяжелый очень. Над костром отречения через раз то снег, то дождь, а то ветер такой, что деревья кладет, как траву, а если этого нет, то проплешина остается такая, что несколько лет на ней ничего не растет. Да и вода около кострища потом до следующего ледохода черная. Они-то двое нам грозу и сорвали, спасибо им, теперь и огороды напьются, и полевым травам получше будет - ну и мы отдохнем.
В общем, спать покласть-то я их поклала, а сама в кут пошла, да после нескольких дней предгрозья решила не рисковать, перед сном постель сняла, доски на короб надвинула, на них уже и стелилась, и коня на стене посвободнее перевязала... ну и не ошиблась. Утром без коня бы не встала нивкакую, поднималась на руках, жгутом себя тянула, потом сидела-дышала, к стене прислонясь. Пока выползла, отроковица уже из светелки вниз в горню спустилась, и стеганку с одеяльцем принесла, только тогда я и выползла. Не, прибраться и расчесаться-то меня хватило, причем хватило не столько сил, сколько гордости, но пока я на ноги стала, пока гашник завязала, пока расчесалась-заплелась, пока выползла - отец Дмитрий уже успел чайник на губешку пристроить и огонь под ним вздуть. Ну обрядился и обрядился, чего уж теперь лицо-то строить, я девочке сказала, где взять орехи, мед и сухари, сама пошла умыться и полотенца забрать, которые им давала, потому что на чай у них времени было не особо много, до города без возчика им добираться побольше суток будет, а дневные возчики сейчас с утра проедут - и все, до ночных жди, а ночные еще возьмут ли попа с отроковицей новоотсеченной: в кабине у возчика пассажирских мест считай полтора, и из этих полутора один священник, а другая дите-подлеток без документов. А дорогая ночная, рискованая, кроме света фар, положиться не на что, сам-то если с трассы сковырнулся - так и не беда, на то страховая премия есть, не себе так семье, а эти... отвечай за них потом, и по суду и деньгами, живой ли, мертвый - все равно. Так что если дневных возчиков пропустить - то планида светит куковать на трассе сутки, а отреченному, хоть и с таким провожатым, ночевать лучше в доме и при живом огне. Оно так всем спокойнее.
Ну, умылась, полотенца в сенях в корзинку кинула, потом простирну, по дороге себе склянку с можжевеловым сиропом взяла и пошла с гостями чай пить. Вхожу в сподню, на ступеньки в горню смотрю - поднимусь, не поднимусь... Отец Дмитрий догадался, подошел, руку дал - я, говорит, не конь, конечно, и даже не принц, а все-таки помощь. Ну как тут не посмеяться - затейник ты, говорю, отец Дмитрий, и мертвого в два слова развеселишь. А он мне в ответ - а веселье не грех, грех уныние, где уныние, там безмыслие и праздность, а кто трудиться умеет, тот и радоваться способен, - и на девочку смотрит - правда, Нежата? Она улыбается так растеряно ему, и говорит - наверное, я не думала еще. А он ей - весело, легко так - и правильно, не думай, господь все управит, знай делай, что можешь, чтобы было, что надо - а уж он всегда рядом окажется. А у нее и глаза круглые стали - как же, говорит, он рядом окажется, если я теперь ничья? Я тут и встряла. Поперек попа говорить, конечно, может и нехорошо, а только отрок отроку сказать может больше, чем кто другой. Во-первых, говорю, не ничья, а своя собственная. Во-вторых, тебе теперь пока земля семья, а это всяко больше чем живые люди, и уж раз ты, подлетка, от них отреклась, земле и той реке или полю, по которому тебя нарекут, дела до тебя больше, чем тем, кто тебя дочкой звал, да на том родительство свое и закончил. И от такой матери, как земля, помощи тебе будет явно больше, чем от этих людей, это я тебе говорю, а зовут меня Есения Саяновна, если тебе отец Дмитрий того вчера не сказал. Она головой крутит - сказал, говорит, вечером, пока мы на свет вашего окошка шли. Помолчала так и спрашивает - так что, люди отрекаясь живыми остаются? и ни Черный ни Белая их не берут? Я ей в ответ только плечами пожала - а с чего бы им, говорю, тебя брать, и когда ж ты успела заслужить, чтобы кто-то из них тебя взял? Это, знаешь, еще заработать надо. А поймать луну после полнолуния на первом ущербе, огонь на берегу затворить, босыми ногами на землю стать, кровь свою наземь пролить и сказать, что с этими людьми более общего ничего иметь не хочешь, и родной им крови в тебе больше нет - то дело не хитрое. Особенно когда ты меж огнем и водой не в одиночку стоишь, и отступать тебе некуда, потому как от этого огня назад пятку не поставишь, не опозорясь. И хотя на поступок оно потянет как для Белой, так и для Черного - но но не всякий поступок они своим признают и не под всяким поступком подпишутся. Я вот сама пока на такое не набрала - впрочем, не особо и старалась. Взять тебя теперь может только та земля, которую ты себе родной признала. И пока ты на иное не заработала - так и будет. Смотрю - плечики у нее распрямились, даже вроде росточком повыше стала. Тебя, спрашиваю, как теперь величать-то? Она кружку на стол поставила и с достоинством так, по взрослому, говорит - Волховна я, Нежата Волховна. Ну, говорю, доброй дороги тебе, Нежата Волховна, а то и заходи, коль мимо идти будешь, буду рада повидаться.
Отец Дмитрий ничего ни мне ни ей не сказал, улыбнулся только в бороду, с лавки поднялся, кружки до рукомойника донес, они оба поклонились и вышли. А я сидеть осталась, ждать, пока можжевеловый сиропчик по жилочкам добежит и руки-ноги слушаться начнут, а то за четыре дня так надоело жить как недоваренная, мочи просто нет, как надоело.
_________________________
* спальный короб - кровать, выполняемая в виде большого ящика на опорах, заполняемого сеном, застилающимся поверх стеганкой и грубой тканью, на которые и кладут простыни и одеяла, а при желании - и подушку.
*чиж - деревянный круглый штырь с заостренными коническими концами, используется как игровой снаряд в одной из разновидностей лапты и как техническое средство для реализации некоторых инженерных решений простых технических задач сельской жизни, в основном в блочных конструкциях, одной из которых и является упоминаемый "конь"
*ташка - кожаная полевая сумка для документов, географических карт и писчих принадлежностей, обычно ею пользуются военные, по крайней мере она является частью офицерской формы - но как предмет обихода она вполне может использоваться любым желающим, если есть возможность ее приобрести.
Конь - вот он конь, в куте сейчас свободно ходит, потому как с утра ему работа была. Жгут из бязи-небеленки, через две поперечины на потолочной балке пропущен, и на концы привязаны два больших чижа*, не чижи а целые грачи прямо - один руками браться, другой ноги класть. Чижи на стене за коробом на крюках своего поганого часа ждут, и когда он настанет, ручной чиж можно снять одной рукой, не с первой попытки так со второй, а если ручным чижом ножной толкнуть, то он с крюка слетит и над постелью повиснет. Тогда ручной чиж надо поднять вверх сколько получится, и ножной приедет прямо к ногам к постели. Ну а дальше просто: закинуть на него щиколотки и руками потянуть всего коня на себя, ноги-то приподнимутся, да и пусть их пока, так и надо - а над ручным чижом узелок и в нем петля. Вот если за петлю руками перехватить, а ногами ножной чиж к постели прижать - и без сил можно тело в постели посадить. А дальше встать уже нетрудно. Ну почти. Так в больницах и до сих пор делают, в палатах для выздоравливающих тяжелых, чтобы не залеживались и привыкали потихоньку сами вставать, ходить и прочее. А начали-то еще в эпидемию, в начале века.
Я так, с конем, и вставала, потому что на лавке в горней у меня отец Дмитрий отдыхал, а в вешней светелке спала отроковица, с которой он должен был добраться до города и выправить ей документы с новым уже отчеством, по ближайшей к монастырю или церкве примете - когда реке, когда горе, а когда и поселению, хотя последнее святые отцы не любят, и отчеств таких стараются отрокам не давать. Их двоих дождем прибило, постучались впотьмах уже, ноги у обоих по самые уши мокрые, головы-то уберегли, видать, под елками укрылись, да на выходе от реки видно с кустов натрясли на себя - ну и по темноте мокрющие вышли на мое окошко, отец Дмитрий покричал от калитки, я их и позвала ночевать-сушиться. Как звала-то, не знала, с чем и кто пришел, но раз в темноте да после грозы человек попросил приюта, то дверь ему не открыть и в дом не позвать было бы не просто грех, а по-человечески дурно, да мне бы и в голову такое не зашло, даром что была та голова как пустое ведро, такая же бессмысленная и гулкая. А как они зашли, сразу понятно стало, и чего им в лесу занадобилось, и как они под грозу попали - обои двое дымом пахнут, девчоночка вся прозрачная, как восковая свеча зажженная, и на руке порез свежий кровит под повязкой, отец Дмитрий мрачнее тучи, и при нем старая офицерская ташка*, так что диспозиция яснее ясного: была какой-никакой матери, но дочка, а стала отроковица. Отречение само по себе обряд-то простой, только тяжелый очень. Над костром отречения через раз то снег, то дождь, а то ветер такой, что деревья кладет, как траву, а если этого нет, то проплешина остается такая, что несколько лет на ней ничего не растет. Да и вода около кострища потом до следующего ледохода черная. Они-то двое нам грозу и сорвали, спасибо им, теперь и огороды напьются, и полевым травам получше будет - ну и мы отдохнем.
В общем, спать покласть-то я их поклала, а сама в кут пошла, да после нескольких дней предгрозья решила не рисковать, перед сном постель сняла, доски на короб надвинула, на них уже и стелилась, и коня на стене посвободнее перевязала... ну и не ошиблась. Утром без коня бы не встала нивкакую, поднималась на руках, жгутом себя тянула, потом сидела-дышала, к стене прислонясь. Пока выползла, отроковица уже из светелки вниз в горню спустилась, и стеганку с одеяльцем принесла, только тогда я и выползла. Не, прибраться и расчесаться-то меня хватило, причем хватило не столько сил, сколько гордости, но пока я на ноги стала, пока гашник завязала, пока расчесалась-заплелась, пока выползла - отец Дмитрий уже успел чайник на губешку пристроить и огонь под ним вздуть. Ну обрядился и обрядился, чего уж теперь лицо-то строить, я девочке сказала, где взять орехи, мед и сухари, сама пошла умыться и полотенца забрать, которые им давала, потому что на чай у них времени было не особо много, до города без возчика им добираться побольше суток будет, а дневные возчики сейчас с утра проедут - и все, до ночных жди, а ночные еще возьмут ли попа с отроковицей новоотсеченной: в кабине у возчика пассажирских мест считай полтора, и из этих полутора один священник, а другая дите-подлеток без документов. А дорогая ночная, рискованая, кроме света фар, положиться не на что, сам-то если с трассы сковырнулся - так и не беда, на то страховая премия есть, не себе так семье, а эти... отвечай за них потом, и по суду и деньгами, живой ли, мертвый - все равно. Так что если дневных возчиков пропустить - то планида светит куковать на трассе сутки, а отреченному, хоть и с таким провожатым, ночевать лучше в доме и при живом огне. Оно так всем спокойнее.
Ну, умылась, полотенца в сенях в корзинку кинула, потом простирну, по дороге себе склянку с можжевеловым сиропом взяла и пошла с гостями чай пить. Вхожу в сподню, на ступеньки в горню смотрю - поднимусь, не поднимусь... Отец Дмитрий догадался, подошел, руку дал - я, говорит, не конь, конечно, и даже не принц, а все-таки помощь. Ну как тут не посмеяться - затейник ты, говорю, отец Дмитрий, и мертвого в два слова развеселишь. А он мне в ответ - а веселье не грех, грех уныние, где уныние, там безмыслие и праздность, а кто трудиться умеет, тот и радоваться способен, - и на девочку смотрит - правда, Нежата? Она улыбается так растеряно ему, и говорит - наверное, я не думала еще. А он ей - весело, легко так - и правильно, не думай, господь все управит, знай делай, что можешь, чтобы было, что надо - а уж он всегда рядом окажется. А у нее и глаза круглые стали - как же, говорит, он рядом окажется, если я теперь ничья? Я тут и встряла. Поперек попа говорить, конечно, может и нехорошо, а только отрок отроку сказать может больше, чем кто другой. Во-первых, говорю, не ничья, а своя собственная. Во-вторых, тебе теперь пока земля семья, а это всяко больше чем живые люди, и уж раз ты, подлетка, от них отреклась, земле и той реке или полю, по которому тебя нарекут, дела до тебя больше, чем тем, кто тебя дочкой звал, да на том родительство свое и закончил. И от такой матери, как земля, помощи тебе будет явно больше, чем от этих людей, это я тебе говорю, а зовут меня Есения Саяновна, если тебе отец Дмитрий того вчера не сказал. Она головой крутит - сказал, говорит, вечером, пока мы на свет вашего окошка шли. Помолчала так и спрашивает - так что, люди отрекаясь живыми остаются? и ни Черный ни Белая их не берут? Я ей в ответ только плечами пожала - а с чего бы им, говорю, тебя брать, и когда ж ты успела заслужить, чтобы кто-то из них тебя взял? Это, знаешь, еще заработать надо. А поймать луну после полнолуния на первом ущербе, огонь на берегу затворить, босыми ногами на землю стать, кровь свою наземь пролить и сказать, что с этими людьми более общего ничего иметь не хочешь, и родной им крови в тебе больше нет - то дело не хитрое. Особенно когда ты меж огнем и водой не в одиночку стоишь, и отступать тебе некуда, потому как от этого огня назад пятку не поставишь, не опозорясь. И хотя на поступок оно потянет как для Белой, так и для Черного - но но не всякий поступок они своим признают и не под всяким поступком подпишутся. Я вот сама пока на такое не набрала - впрочем, не особо и старалась. Взять тебя теперь может только та земля, которую ты себе родной признала. И пока ты на иное не заработала - так и будет. Смотрю - плечики у нее распрямились, даже вроде росточком повыше стала. Тебя, спрашиваю, как теперь величать-то? Она кружку на стол поставила и с достоинством так, по взрослому, говорит - Волховна я, Нежата Волховна. Ну, говорю, доброй дороги тебе, Нежата Волховна, а то и заходи, коль мимо идти будешь, буду рада повидаться.
Отец Дмитрий ничего ни мне ни ей не сказал, улыбнулся только в бороду, с лавки поднялся, кружки до рукомойника донес, они оба поклонились и вышли. А я сидеть осталась, ждать, пока можжевеловый сиропчик по жилочкам добежит и руки-ноги слушаться начнут, а то за четыре дня так надоело жить как недоваренная, мочи просто нет, как надоело.
_________________________
* спальный короб - кровать, выполняемая в виде большого ящика на опорах, заполняемого сеном, застилающимся поверх стеганкой и грубой тканью, на которые и кладут простыни и одеяла, а при желании - и подушку.
*чиж - деревянный круглый штырь с заостренными коническими концами, используется как игровой снаряд в одной из разновидностей лапты и как техническое средство для реализации некоторых инженерных решений простых технических задач сельской жизни, в основном в блочных конструкциях, одной из которых и является упоминаемый "конь"
*ташка - кожаная полевая сумка для документов, географических карт и писчих принадлежностей, обычно ею пользуются военные, по крайней мере она является частью офицерской формы - но как предмет обихода она вполне может использоваться любым желающим, если есть возможность ее приобрести.
воскресенье, 30 июня 2013
"Садовый мир" на Загородном закрылся. Мне растения пересаживать - а земли-то и опачки. Я семян хотела прикупить - а фигу. Я на профилактические средства от грибных комариков надеялась - а хрен. Только телефон на закрытой двери. и сиротские окна без признаков всего, что за ними стояло. Надеюсь только, что не с концами, может, просто переехали куда.
четверг, 27 июня 2013
летим на дохлом, чо.
... мне иногда кажется, что особенно активные привидения получаются из тех людей, которые при жизни не успели сделать то, что планировали. И еще мне иногда кажется, что я имею все шансы проверить эту свою гипотезу на практике.
Апдейты будут, но уже по другим темам, на эту мне больше публично сказать нечего. Да и какой смысл?..
... мне иногда кажется, что особенно активные привидения получаются из тех людей, которые при жизни не успели сделать то, что планировали. И еще мне иногда кажется, что я имею все шансы проверить эту свою гипотезу на практике.
Апдейты будут, но уже по другим темам, на эту мне больше публично сказать нечего. Да и какой смысл?..
четверг, 20 июня 2013
...а не спеть.
В общем, я попыталась подвести итоги полугодия, посмотрела на фактологию, подумала и решила, что если так получается, что отдыхать я могу только в люльке (не путать с койкой, в люльке болеют и дрыхнут, в койке спят, причем в приятной компании), то в следующий раз (и он будет в следующем месяце, чтобы уж из графика не вываливаться) я себе покладку в люльку организую сама, без посторонней помощи. По собственному вкусу набрав повреждений, а главное - обстоятельств, ставших причинами оных. Потому что если каждая... добрая душа считает, что ее персональный вывал из адекватного состояния или неадекват ценных этой доброй душе близких, отработавший по мне, есть уважительная причина для "умри все живое", в числе которого волей случая оказываюсь и я, и что предъявив вот это вот как причину, даже об извинениях в адекватной причиненному вреду форме думать не обязательно, поскольку и сами пострадали - то я тоже кое-что начну считать. Я сочту (уже сочла), что вправе умереть там и так, где и как я сама выберу. И под самостоятельно и по своему вкусу (цензоред два абзаца) выбранную музыку. Я сама себе компенсирую морально все недополученное, протраченное и протоптанное. А то у одних нервы, у других трагедии - и только я (цензоред абзац) чувствую себя двоешницей в летней школе, которой гулять нельзя, потому что прогулянное не сдано, и нервов мне не положено, а протраченные дни, на которые планировался отдых - это как бы не трагедия и на фоне стррастей фклочья других людей даж не драма. Какие тебенах гулянки-общанки, учись давай, сдавай зачеты... Я сдала достаточно, причем сдала вовремя и на приличные оценки. Хватит уже.
Драм не надо. Трагедий не будет. Каникулы будут взяты прогулами. Если не было каруселей и мороженого, будут крыши, товарные составы, баночный алкоголь и сигареты в чужом подъезде. Тоже отдых, чо, не хуже прочих.
Всех целую, всех люблю.
Ваша жаба в полете.
В общем, я попыталась подвести итоги полугодия, посмотрела на фактологию, подумала и решила, что если так получается, что отдыхать я могу только в люльке (не путать с койкой, в люльке болеют и дрыхнут, в койке спят, причем в приятной компании), то в следующий раз (и он будет в следующем месяце, чтобы уж из графика не вываливаться) я себе покладку в люльку организую сама, без посторонней помощи. По собственному вкусу набрав повреждений, а главное - обстоятельств, ставших причинами оных. Потому что если каждая... добрая душа считает, что ее персональный вывал из адекватного состояния или неадекват ценных этой доброй душе близких, отработавший по мне, есть уважительная причина для "умри все живое", в числе которого волей случая оказываюсь и я, и что предъявив вот это вот как причину, даже об извинениях в адекватной причиненному вреду форме думать не обязательно, поскольку и сами пострадали - то я тоже кое-что начну считать. Я сочту (уже сочла), что вправе умереть там и так, где и как я сама выберу. И под самостоятельно и по своему вкусу (цензоред два абзаца) выбранную музыку. Я сама себе компенсирую морально все недополученное, протраченное и протоптанное. А то у одних нервы, у других трагедии - и только я (цензоред абзац) чувствую себя двоешницей в летней школе, которой гулять нельзя, потому что прогулянное не сдано, и нервов мне не положено, а протраченные дни, на которые планировался отдых - это как бы не трагедия и на фоне стррастей фклочья других людей даж не драма. Какие тебе
Драм не надо. Трагедий не будет. Каникулы будут взяты прогулами. Если не было каруселей и мороженого, будут крыши, товарные составы, баночный алкоголь и сигареты в чужом подъезде. Тоже отдых, чо, не хуже прочих.
Всех целую, всех люблю.
Ваша жаба в полете.
пятница, 14 июня 2013
Горий по земле прошел, земля его цветом встретила, завязью проводила, сельские отсеялись, по огородам откопались с рассадой и семенами, Радослава все-таки путем назад из питомника мне впихнула несколько корней, смешных, на девясил похожих, сказала, тоже желтым цветут и на вкус как картошки, только копать не надо, сами растут. Ну, раз растут, то и пусть их растут, я закопала, где место было, у дальнего забора, чтобы из окна клети и из спального кута не на крапиву смотреть, а на что повеселее, палисад граблями прочесала, зимнее сожгла, змей приветила, с летом их поздравила, светелки помыла начисто, стала в сенях прибирать, чтобы лавки наружу выволочь - смотрю, берестяные пласты лежат, полная стопка без одного, который я в послезимье потрепала. Выложила я их на крыльцо, посмотрела, погрустила, лавки наружу вытащила, по двору и палисаду расставила... нет, думаю, не откручусь, лодку делать все-таки надо. Ребра для лодки вынула, к крыльцу прислонила, стала в лес собираться. Бродни выбрала какие не жалко, сандалики летние нашла в щели, веревки моток в сундуке накопала, тройничок* у меня в горке лежал, так я его на пояс, к бабьему, повесила, шальку старенькую шерстяную, чтоб под раскидушку навернуть, повесила ближе к дверям, с раскидушкой рядом,... в общем, думала за день обрядиться, чтобы с утра сбегать. А не вышло. Только собралась на летней кухоньке огня сделать картошки напечь - вижу, Молодцов шагает. В калитку идет без стука - значит, что-то стряслось - привет, говорит, а что, скажи, пройдет ли у тебя по двору лошадь к дому? Да пройдет, говорю, отчего ж ей не пройти. Ага, говорит - а с телегой? я подумала, диспозицию рассмотрела - да и с телегой пройдет, говорю, только надо будет вправо взять сильно-сильно, почти до канавы, и вести аккуратно, чтобы в канаву колесо не ушло. Он покивал, улыбнулся и спрашивает - ну тогда мы везем? Ну везите, говорю, только сначала в дом зайди и на лавку в горне постели стеганку* и на нее дорожку*, они за лавкой в сундуке лежат, а я тут пока лишнее с дороги уберу.
Я пошла с крыльца собирать раскиданные ребра и бересту, а Молодцов в дом зашел, вмиг управился и вышел - сам высоченный, статный, два раза шагнул и у калитки оказался, еще три шага сделал и видно не стало, а я тем временем будущую лодку обратно к светелкам подняла, руки вымыла... вижу, везут. Телегу взяли узкую, лесную, сообразил он, ведут аккуратно, значит дело невеселое. Привезли, на одеяле подняли, смотрю, кто там - там девочка, лет двенадцать ей, и мать ее рядом идет, по виду городская, и одета в городском. Девочка бледная аж в зелень, до сорочки раздета, и сорочка явно у кого-то из наших одолжена, городские такое не носят, а ейна мать на вид не лучше, но не от хвори, а с перепугу, глаза шире лица и выглядит как мороженая лягушка. Я мать за плечо поймала - здравствуйте, говорю, Есения я, медсестра на пенсии, что случилось у вас? А она в ответ только моргает, и слезы у нее в глазах кипят, не выйдут никак. Молодцов сзади подошел, надо мной навис, и тихо так гудит - дачники это, в светелках у Зернеков со вчера живут, детку тошнит аж с приезда, моя ее на улице подобрала, мы переодели, я глиняной болтушкой уже напоил, вроде больше не блюет пока, но стоять тоже не может. Я ему покивала, головы не поворачивая, ага, говорю, я все поняла, пойдемте со мной оба двое, и ты тоже иди, надо бруснику из подпола достать, а вы, дама, мне сейчас скажите, что у вас ребенок ел вчера и позавчера. Дама с мыслями собралась... вчера, говорит, мы приехали, но вчера она уже не ела, потому что позавчера они с классом ездили на экскурсию в монастырь и кормили их в поездке, я не знаю чем - и наконец, заплакала. Я смотрю - Молодцов уже дверь под печкой открывает, в подпол идти, я его остановила, на бутылку с пустырником показала, сказала, сколько налить и как водой развести - сиди с ней, говорю, видишь тут как непросто все. А сама к детке пошла. Села с ней рядом, по щеке провела, она к руке, к теплу, повернулась... тебя как зовут, спрашиваю, она мне собирается ответить, вижу, сил нет - а все-таки смогла - Утя, говорит. А я, говорю, Ена, добро пожаловать, ты у меня в гостях. Скажи мне, что ты последний раз ела и как давно. Она замолчала, думала дооолго - яичницу, говорит, швейцарскую*, перед экскурсией мама делала, мы торопились очень. Ага, говорю, а ты в автобусе где сидела, сзади или спереди? она попыталась сказать, что сзади - и тут опять, смотрю, у ней позыв на рвоту, - а нечем, болтушка-то впиталась вся, и воду прикрепила ей внутри. Ну, понятное дело. Выросла она сильно, по локтям-коленкам видно, в двенадцать лет так обычно и бывает, значит печень трудится сейчас, как у мужика после осенин* - а тут такое дело, почти сырое яйцо внутрь положили на голодный живот после ночи, да еще и качки потом несколько часов в духоте. Но это мне понятно, а мать - она мать, не медсестра и не врач, она имеет право не знать.
Я смотрю - Молодцов ее пустырником напоил, она вроде задышала, давайте, говорю, с вами поговорим. Она кивает, растерянная вся, и понимаю я, что говорить сейчас буду я, а она будет в лучшем случае слушать и понимать. Однако деваться некуда, если сейчас это дело не управить, жизнь у ее Ути будет не медовая совсем. Слушайте, говорю, вы молодец, что сюда дочку привезли, беда с ней приключилась небольшая, но неприятная, в поездке она не ела, и в то, что яйца вы ей дали свежие, я верю вполне, значит, это не отравление, а ее так неудачно укачало, но для того чтобы в этом быть уверенной, мне надо ответ на один вопрос - у вас или у вашей матери, или может у мужа или свекрови, не было ли головных болей - она мне кивает, да, говорит, муж пить совсем не может, ему потом подолгу плохо, дней по несколько. Ага, говорю, поняла я. Вы сейчас тут у меня останетесь, я вам покажу, чем девочку поить, чтобы ее не тошнило, а сама побегу в лес за нужным, вернусь самое позднее к утру, а так к ночи, не бойтесь и не беспокойтесь, все будет хорошо. Показала ей корчажку с зеленью, ведра с водой, рассказала, как сварить, как поить... хитрость-то невелика, всех и дел что воды закипятить, на каждую кружку воды ложку зелени распустить в кипятке, дождаться как опять закипит, снять и процедить - и все, можно поить, четыре столовые ложки первый час, восемь второй, дальше по глотку каждые четверть часа или по требованию больного. Средство само простое, только после него еще другое средство надо, чтобы нормальная еда внутрь прошла. И средство то - земляника, но не просто, а с подковырочкой: сначала надо дать крепкий отвар свежего листа, а потом, через час-два, живые ягоды с медом или сахаром, и много, не меньше полкружки для ребенка двенадцати лет, а для взрослого так целую миску надо. И до заката, пока все видно, надо успеть добежать, набрать и вернуться, потому что после зеленой воды этой землянику лучше давать до сна. Так что одевалась я прямо в сенях, есть с собой не брала вовсе, веревку и тройник и то подхватила только потому, что уже на ремне висели. Ну и выскочила со двора не по людски, а махнула через забор и по траве пошла, тропы не разбирая, благо знала, куда мне надо. Времени нам этот школьный автобус, чтоб ему не стоялось и не ехалось, оставил не особенно много, так что не до церемоний было, а кому стыдно смотреть, как баба через забор скачет - пусть сами отворачиваются.
Шла едва не бегом, идти было версты две, на склон пришла не просто запыхавшись - без малого запаленная. Но чуть-чуть не считается, а кто справился, тот и прав. Добежала, на пригорок пала, к листьям земляничным наклонилась - есть ягоды, улыбнулось мне небо, земля на ладошке покачала. Лекарский ножик сам в руку прыгнул, я лист брать начала - слышу, не одна я. И вроде тихо, да как-то чересчур тихо, все замолкло как перед дождем - а для закатной тишины рано. Чую, смотрят на меня. Голову на взгляд повернула, глаз от земли пока не поднимая, так чтобы лицом ко взгляду быть, от земли взгляд развернула - Волчий Отец стоит, на меня смотрит, и не смеется, да смеется. Ну волк он и есть волк, хоть о двух ногах с хвостом на затылке, хоть о четырех и с хвостом от крестца. А хвост у Волчьего Отца знатный, до локтей вьется по спине волной цвета соли с перцем. Нос сморщил, ноздрей пошевелил - о, говорит, человечья матера пришла чужую свою щенятку спасать. Ты своих-то так и не завела? Я плечом повела, улыбнулась - да не задалось как-то, говорю, а теперь уже и не время. Он мне кивает - стаю ты себе собрала такую, что аж завидно, водить вот только не хочешь. Я ему говорю - слушай, мне недосуг сейчас, там ребенок в нужде, это теперь важнее, захочешь со мной про жизнь разговаривать - где меня найти ты знаешь, приходи, поговорим, хоть про твою, хоть про мою, а сейчас пока мне с твоего пригорка надо то, что ты все равно не ешь, и что без тебя я бы не взяла*, так что я тебе кланяюсь и прошу разрешения на твоей земле по своей надобности пройти, тебе это ничем не помешает и ничего тебе нужного я не возьму. Он мне так головой крутит - нет, ты, говорит, погоди. У меня к тебе еще вопрос, вот ответишь, почешешь мое любопытство - и бери что хочешь, кроме того, что мне надо. Хорошо, говорю, задавай свой вопрос, ты тут хозяин, тебе и условия выставлять. Он и спрашивает - по первой воде проплывала лодка, ваша, человеческая, явно до Белой, вы, люди, так к ней своих мертвых снаряжаете. Ребенок был в ней, девочка, еще совсем щенячья. Лодка пахла тобой, твоим домом, а сама девочка у тебя дома не была или была очень мало, и меня удивило, что смертей в ней было больше одной - и последнюю она встретила явно у тебя во дворе. Ты за что ее убила? Я подумала, припомнила - я, говорю, ее не убила, а не смогла спасти. Пришла она уже мертвая, у меня во дворе ожила, да поздно и без толку. А отправлять ее до Белой кроме меня было некому, так уж получилось. Он помолчал, покивал... да, говорит, похоже на правду, так и пахло... как-то так. А кто там третья была рядом, кем от мертвой девочки пахнуть могло? Я руками развела - а не знаю, говорю, ее привела какая-то, они из Углей пришли вдвоем, я их чаем напоила, большая от меня пошла в Угли, а маленькая до Белой, вот и вся история. Ага, говорит - а чего ты ей лодку свою отдала и одеяло? ну, говорю, одеяло я все равно собиралась или выкинуть или куда-то пристроить, не одеяло и было, а лодку... ну сделаю я себе лодку, а так она бы у меня во дворе лежала, пока бы я ей лодку строила, чужая мертвая, зачем мне это надо? Он согласился - и верно, говорит, низачем тебе это не надо. Любопытство мое больше не чешется, бери сколько тебе надо ягод и листьев, а от меня возьми бересту, я тебе на ней письмо писать думал, да пока собрался, ты сама пришла. Руку за спину протянул и подал хороший берестяной пласт, широкий да гладкий, в самый раз на лодкин нос натянуть. Я приняла, поклонилась - спасибо, говорю, пригодится. И стала ягоду брать быстро-быстро, потому что солнцу до земли оставалось пальца два или три. Успела.
Домой пришла уже по темноте, ступеньки еле видела. Дверь открываю - ну, думаю, с этими приключениями есть я буду хорошо если завтра к полудню, а не угадала. Вхожу, в горню гляжу от двери - детка вроде в порядке, мать с ней рядом вроде тоже ничего, глядь, а на столе у меня завертка, и не маленькая. Я на даму-то смотрю - это, говорю кто же принес и зачем? Она говорит - это наш сосед, Свальдр, принес, сказал чтобы вы обязательно как придете развернули. Ну, развернула... Ай да Молодцов, ай да материн сын. И болтушку-то вовремя дал деточке, и в завертку что надо положил. Тощий мягкий творог, белый печеный хлеб, мисочка сметаны, в которой нож стоит, и печеная картошка. И нам с дамой на ночь глядя есть что в рот положить, и детку будет чем покормить с утра. И даже с выбором, можно-то все из того, что он сложил, а вот что ей захочется - это уж не угадаешь. Кипяток поспел на печной губе, я заварила земляничный лист, первый отвар процедила, Уте в кружке дала, пей, говорю, потихоньку, пока все не выпьется, а как выпьется, я тебе ягод дам, а пока их медом залью, чтобы сок дали. А второй отвар разлила в две кружки - садитесь, говорю, давайте перекусим, день был непростой... как зовут-то вас? Она отвечает - Иса, Исальда, а вас? А Утя ей с лавки, из-за ее спины, отвечает - звонко так, внятно - а ее зовут Ена, она сама сказала перед тем как в лес пойти. Ну, думаю, хороша ж ты была днем, красавица, если ты не помнишь, как я тебе называлась. Смотрю через ее плечо на девочку, да окно само на глаза попалось, лавка-то прямо в подоконник упирается. А за окном, в сумерках, вижу, серый хвост мелькнул. Чешется любопытство-то.
________________________
* "тройничок", "тройник" - три кованых крючка размером примерно 12-15 см, прочно скрепленные проволокой в форме якоря, привязывается к веревке. Используется во время одиночного передвижения по болоту для того, чтобы иметь возможность выбраться, провалившись в окно или в зыбучку.
*стеганка - нечто вроде тонкого матраса или очень грубого стеганого одеяла, кладется на деревянную лавку, чтобы на ней лежать более комфортно чем на голой доске.
*дорожка - мы знаем ее как половик, грубо тканая полоса из толстых мягких шнуров или полос ткани, но в этих местах дорожки кладут не на пол, а на постель днем, или на лавку, чтобы сделать место для того чтобы прилечь на короткое время.
*швейцарская яичница, или яичница по швейцарски (имеется в виду не житель Швейцарии, а служитель-привратник) - еда из мелких гренок, сливочного масла и горячих яиц всмятку, все это смешивается, солится и считается готовым к употреблению - не особо вкусно, зато быстро и относительно питательно.
* "печень трудится... как у мужика после осенин" - осенины празднуются перед началом жатвы, и это праздник, во время которого мужчин угощают особенно старательно, готовя в основном для них самую вкусную и сытную еду, чтобы у них хватило сил на жатву. Участвовать в этих трапезах наравне с мужчинами имеют право девушки, которые изъявляют желание "открывать поле" - проводить ритуал начала жатвы.
*"то, что ты все равно не ешь, и что без тебя я бы не взяла" - имеется в виду поверье, согласно которому земляника растет там, где волки задрали и разделили добычу; в том числе поэтому землянику в этих местах сажают на могилах людей, погибших насильственной смертью в результате несчастного случая или чьей-то небрежности/легкомыслия/халатности
Я пошла с крыльца собирать раскиданные ребра и бересту, а Молодцов в дом зашел, вмиг управился и вышел - сам высоченный, статный, два раза шагнул и у калитки оказался, еще три шага сделал и видно не стало, а я тем временем будущую лодку обратно к светелкам подняла, руки вымыла... вижу, везут. Телегу взяли узкую, лесную, сообразил он, ведут аккуратно, значит дело невеселое. Привезли, на одеяле подняли, смотрю, кто там - там девочка, лет двенадцать ей, и мать ее рядом идет, по виду городская, и одета в городском. Девочка бледная аж в зелень, до сорочки раздета, и сорочка явно у кого-то из наших одолжена, городские такое не носят, а ейна мать на вид не лучше, но не от хвори, а с перепугу, глаза шире лица и выглядит как мороженая лягушка. Я мать за плечо поймала - здравствуйте, говорю, Есения я, медсестра на пенсии, что случилось у вас? А она в ответ только моргает, и слезы у нее в глазах кипят, не выйдут никак. Молодцов сзади подошел, надо мной навис, и тихо так гудит - дачники это, в светелках у Зернеков со вчера живут, детку тошнит аж с приезда, моя ее на улице подобрала, мы переодели, я глиняной болтушкой уже напоил, вроде больше не блюет пока, но стоять тоже не может. Я ему покивала, головы не поворачивая, ага, говорю, я все поняла, пойдемте со мной оба двое, и ты тоже иди, надо бруснику из подпола достать, а вы, дама, мне сейчас скажите, что у вас ребенок ел вчера и позавчера. Дама с мыслями собралась... вчера, говорит, мы приехали, но вчера она уже не ела, потому что позавчера они с классом ездили на экскурсию в монастырь и кормили их в поездке, я не знаю чем - и наконец, заплакала. Я смотрю - Молодцов уже дверь под печкой открывает, в подпол идти, я его остановила, на бутылку с пустырником показала, сказала, сколько налить и как водой развести - сиди с ней, говорю, видишь тут как непросто все. А сама к детке пошла. Села с ней рядом, по щеке провела, она к руке, к теплу, повернулась... тебя как зовут, спрашиваю, она мне собирается ответить, вижу, сил нет - а все-таки смогла - Утя, говорит. А я, говорю, Ена, добро пожаловать, ты у меня в гостях. Скажи мне, что ты последний раз ела и как давно. Она замолчала, думала дооолго - яичницу, говорит, швейцарскую*, перед экскурсией мама делала, мы торопились очень. Ага, говорю, а ты в автобусе где сидела, сзади или спереди? она попыталась сказать, что сзади - и тут опять, смотрю, у ней позыв на рвоту, - а нечем, болтушка-то впиталась вся, и воду прикрепила ей внутри. Ну, понятное дело. Выросла она сильно, по локтям-коленкам видно, в двенадцать лет так обычно и бывает, значит печень трудится сейчас, как у мужика после осенин* - а тут такое дело, почти сырое яйцо внутрь положили на голодный живот после ночи, да еще и качки потом несколько часов в духоте. Но это мне понятно, а мать - она мать, не медсестра и не врач, она имеет право не знать.
Я смотрю - Молодцов ее пустырником напоил, она вроде задышала, давайте, говорю, с вами поговорим. Она кивает, растерянная вся, и понимаю я, что говорить сейчас буду я, а она будет в лучшем случае слушать и понимать. Однако деваться некуда, если сейчас это дело не управить, жизнь у ее Ути будет не медовая совсем. Слушайте, говорю, вы молодец, что сюда дочку привезли, беда с ней приключилась небольшая, но неприятная, в поездке она не ела, и в то, что яйца вы ей дали свежие, я верю вполне, значит, это не отравление, а ее так неудачно укачало, но для того чтобы в этом быть уверенной, мне надо ответ на один вопрос - у вас или у вашей матери, или может у мужа или свекрови, не было ли головных болей - она мне кивает, да, говорит, муж пить совсем не может, ему потом подолгу плохо, дней по несколько. Ага, говорю, поняла я. Вы сейчас тут у меня останетесь, я вам покажу, чем девочку поить, чтобы ее не тошнило, а сама побегу в лес за нужным, вернусь самое позднее к утру, а так к ночи, не бойтесь и не беспокойтесь, все будет хорошо. Показала ей корчажку с зеленью, ведра с водой, рассказала, как сварить, как поить... хитрость-то невелика, всех и дел что воды закипятить, на каждую кружку воды ложку зелени распустить в кипятке, дождаться как опять закипит, снять и процедить - и все, можно поить, четыре столовые ложки первый час, восемь второй, дальше по глотку каждые четверть часа или по требованию больного. Средство само простое, только после него еще другое средство надо, чтобы нормальная еда внутрь прошла. И средство то - земляника, но не просто, а с подковырочкой: сначала надо дать крепкий отвар свежего листа, а потом, через час-два, живые ягоды с медом или сахаром, и много, не меньше полкружки для ребенка двенадцати лет, а для взрослого так целую миску надо. И до заката, пока все видно, надо успеть добежать, набрать и вернуться, потому что после зеленой воды этой землянику лучше давать до сна. Так что одевалась я прямо в сенях, есть с собой не брала вовсе, веревку и тройник и то подхватила только потому, что уже на ремне висели. Ну и выскочила со двора не по людски, а махнула через забор и по траве пошла, тропы не разбирая, благо знала, куда мне надо. Времени нам этот школьный автобус, чтоб ему не стоялось и не ехалось, оставил не особенно много, так что не до церемоний было, а кому стыдно смотреть, как баба через забор скачет - пусть сами отворачиваются.
Шла едва не бегом, идти было версты две, на склон пришла не просто запыхавшись - без малого запаленная. Но чуть-чуть не считается, а кто справился, тот и прав. Добежала, на пригорок пала, к листьям земляничным наклонилась - есть ягоды, улыбнулось мне небо, земля на ладошке покачала. Лекарский ножик сам в руку прыгнул, я лист брать начала - слышу, не одна я. И вроде тихо, да как-то чересчур тихо, все замолкло как перед дождем - а для закатной тишины рано. Чую, смотрят на меня. Голову на взгляд повернула, глаз от земли пока не поднимая, так чтобы лицом ко взгляду быть, от земли взгляд развернула - Волчий Отец стоит, на меня смотрит, и не смеется, да смеется. Ну волк он и есть волк, хоть о двух ногах с хвостом на затылке, хоть о четырех и с хвостом от крестца. А хвост у Волчьего Отца знатный, до локтей вьется по спине волной цвета соли с перцем. Нос сморщил, ноздрей пошевелил - о, говорит, человечья матера пришла чужую свою щенятку спасать. Ты своих-то так и не завела? Я плечом повела, улыбнулась - да не задалось как-то, говорю, а теперь уже и не время. Он мне кивает - стаю ты себе собрала такую, что аж завидно, водить вот только не хочешь. Я ему говорю - слушай, мне недосуг сейчас, там ребенок в нужде, это теперь важнее, захочешь со мной про жизнь разговаривать - где меня найти ты знаешь, приходи, поговорим, хоть про твою, хоть про мою, а сейчас пока мне с твоего пригорка надо то, что ты все равно не ешь, и что без тебя я бы не взяла*, так что я тебе кланяюсь и прошу разрешения на твоей земле по своей надобности пройти, тебе это ничем не помешает и ничего тебе нужного я не возьму. Он мне так головой крутит - нет, ты, говорит, погоди. У меня к тебе еще вопрос, вот ответишь, почешешь мое любопытство - и бери что хочешь, кроме того, что мне надо. Хорошо, говорю, задавай свой вопрос, ты тут хозяин, тебе и условия выставлять. Он и спрашивает - по первой воде проплывала лодка, ваша, человеческая, явно до Белой, вы, люди, так к ней своих мертвых снаряжаете. Ребенок был в ней, девочка, еще совсем щенячья. Лодка пахла тобой, твоим домом, а сама девочка у тебя дома не была или была очень мало, и меня удивило, что смертей в ней было больше одной - и последнюю она встретила явно у тебя во дворе. Ты за что ее убила? Я подумала, припомнила - я, говорю, ее не убила, а не смогла спасти. Пришла она уже мертвая, у меня во дворе ожила, да поздно и без толку. А отправлять ее до Белой кроме меня было некому, так уж получилось. Он помолчал, покивал... да, говорит, похоже на правду, так и пахло... как-то так. А кто там третья была рядом, кем от мертвой девочки пахнуть могло? Я руками развела - а не знаю, говорю, ее привела какая-то, они из Углей пришли вдвоем, я их чаем напоила, большая от меня пошла в Угли, а маленькая до Белой, вот и вся история. Ага, говорит - а чего ты ей лодку свою отдала и одеяло? ну, говорю, одеяло я все равно собиралась или выкинуть или куда-то пристроить, не одеяло и было, а лодку... ну сделаю я себе лодку, а так она бы у меня во дворе лежала, пока бы я ей лодку строила, чужая мертвая, зачем мне это надо? Он согласился - и верно, говорит, низачем тебе это не надо. Любопытство мое больше не чешется, бери сколько тебе надо ягод и листьев, а от меня возьми бересту, я тебе на ней письмо писать думал, да пока собрался, ты сама пришла. Руку за спину протянул и подал хороший берестяной пласт, широкий да гладкий, в самый раз на лодкин нос натянуть. Я приняла, поклонилась - спасибо, говорю, пригодится. И стала ягоду брать быстро-быстро, потому что солнцу до земли оставалось пальца два или три. Успела.
Домой пришла уже по темноте, ступеньки еле видела. Дверь открываю - ну, думаю, с этими приключениями есть я буду хорошо если завтра к полудню, а не угадала. Вхожу, в горню гляжу от двери - детка вроде в порядке, мать с ней рядом вроде тоже ничего, глядь, а на столе у меня завертка, и не маленькая. Я на даму-то смотрю - это, говорю кто же принес и зачем? Она говорит - это наш сосед, Свальдр, принес, сказал чтобы вы обязательно как придете развернули. Ну, развернула... Ай да Молодцов, ай да материн сын. И болтушку-то вовремя дал деточке, и в завертку что надо положил. Тощий мягкий творог, белый печеный хлеб, мисочка сметаны, в которой нож стоит, и печеная картошка. И нам с дамой на ночь глядя есть что в рот положить, и детку будет чем покормить с утра. И даже с выбором, можно-то все из того, что он сложил, а вот что ей захочется - это уж не угадаешь. Кипяток поспел на печной губе, я заварила земляничный лист, первый отвар процедила, Уте в кружке дала, пей, говорю, потихоньку, пока все не выпьется, а как выпьется, я тебе ягод дам, а пока их медом залью, чтобы сок дали. А второй отвар разлила в две кружки - садитесь, говорю, давайте перекусим, день был непростой... как зовут-то вас? Она отвечает - Иса, Исальда, а вас? А Утя ей с лавки, из-за ее спины, отвечает - звонко так, внятно - а ее зовут Ена, она сама сказала перед тем как в лес пойти. Ну, думаю, хороша ж ты была днем, красавица, если ты не помнишь, как я тебе называлась. Смотрю через ее плечо на девочку, да окно само на глаза попалось, лавка-то прямо в подоконник упирается. А за окном, в сумерках, вижу, серый хвост мелькнул. Чешется любопытство-то.
________________________
* "тройничок", "тройник" - три кованых крючка размером примерно 12-15 см, прочно скрепленные проволокой в форме якоря, привязывается к веревке. Используется во время одиночного передвижения по болоту для того, чтобы иметь возможность выбраться, провалившись в окно или в зыбучку.
*стеганка - нечто вроде тонкого матраса или очень грубого стеганого одеяла, кладется на деревянную лавку, чтобы на ней лежать более комфортно чем на голой доске.
*дорожка - мы знаем ее как половик, грубо тканая полоса из толстых мягких шнуров или полос ткани, но в этих местах дорожки кладут не на пол, а на постель днем, или на лавку, чтобы сделать место для того чтобы прилечь на короткое время.
*швейцарская яичница, или яичница по швейцарски (имеется в виду не житель Швейцарии, а служитель-привратник) - еда из мелких гренок, сливочного масла и горячих яиц всмятку, все это смешивается, солится и считается готовым к употреблению - не особо вкусно, зато быстро и относительно питательно.
* "печень трудится... как у мужика после осенин" - осенины празднуются перед началом жатвы, и это праздник, во время которого мужчин угощают особенно старательно, готовя в основном для них самую вкусную и сытную еду, чтобы у них хватило сил на жатву. Участвовать в этих трапезах наравне с мужчинами имеют право девушки, которые изъявляют желание "открывать поле" - проводить ритуал начала жатвы.
*"то, что ты все равно не ешь, и что без тебя я бы не взяла" - имеется в виду поверье, согласно которому земляника растет там, где волки задрали и разделили добычу; в том числе поэтому землянику в этих местах сажают на могилах людей, погибших насильственной смертью в результате несчастного случая или чьей-то небрежности/легкомыслия/халатности
среда, 12 июня 2013
ЖЖ пал смертью храбрых, в борьбе за свободу слова. Бой был очевидно неравный, да равного и ждать не приходилось.
Не то чтобы это было удивительно, но... на этом месте будет многоточие и выводы, с которыми я общественность знакомить пока не готова.
Не то чтобы это было удивительно, но... на этом месте будет многоточие и выводы, с которыми я общественность знакомить пока не готова.
11.06.2013 в 23:51
Пишет Ela:Полностью поддерживаю обращение
URL записи11.06.2013 в 23:38
Пишет Одинокая Волчица (Юлия):Прошу перепоста.
URL записи11.06.2013 в 23:21
Пишет Асмела:Касательно сегодняшнего. В мероприятии участвовали дети. Кто-то притащил их туда, пользуясь их неподсудностью, или они сами пошли по приколу. В любом случае это фу. Потому что заведомо опасная ситуация (несанкционированный митинг же, ага?). Потому что с юных лет дети учатся хулиганить (неважно, по отношению к кому). Те, кто это допускает, или дураки, или мерзавцы. А детей у нас надо защищать.
Кто согласен, что привлекать детей к участию в подобных вещах нехорошо? Скидывайте свои ФИО в личку Apraxina. Составляем коллективное обращение, текст приведен ниже. Если не граждане РФ, указывайте сразу. Остальные автоматом считаются гражданами РФ.
Мы, нижеподписавшиеся граждане Российской Федерации и иностранные граждане, просим рассмотреть нашу коллективную жалобу на массовое нарушение прав несовершеннолетних лиц.
11 июня 2013 года мы, нижеподписавшиеся, получили из средств массовой информации сведения о том, что в несанкционированном мероприятии, прошедшем 11 июня 2013 года в Москве, участвовало значительное число несовершеннолетних лиц (детей и подростков).
Наличие несовершеннолетних можно увидеть на фотографиях и видеозаписях с места событий.
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/11.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/12.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/19.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/25.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/26.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/27.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/31.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/35.jpg
Источник: zyalt.livejournal.com/795978.html - фотографии сделаны фотоагентством «28-300» 28-300.ru/
На видеозаписи с места событий, опубликованной на новостном сайте lenta.ru/articles/2013/06/11/gayhaters, в интервале времени от 1:23-1:27 можно увидеть группу несовершеннолетних лиц, участвующих в несанкционированном мероприятии.
Также отчетливо видны подростки на видео, опубликованном на новостном сайте lifenews.ru/news/114914, с момента 2:26.
Очевидно, что пребывание детей и подростков на месте несанкционированного мероприятия и участие в нем, зафиксированное на фотографиях и видеосъемках, представляет явную опасность для детей и подростков. На фотографиях и видеосъемке можно увидеть, что подростки оставлены без присмотра, предоставлены самим себе и находятся в угрожающей обстановке.
Эти факты нарушения прав несовершеннолетних лиц, оставленных без присмотра родителей и учебных заведений и поэтому подвергающихся опасности, вызывают у нас беспокойство. Участие несовершеннолетних в несанкционированном мероприятии не только угрожает их безопасности и здоровью, но и с юных лет прививает им неуважение к закону Российской Федерации.
Просим рассмотреть прилагаемые материалы и принять меры по установлению личностей несовершеннолетних, чьи права были нарушены, и выявить лица и организации, ответственные за их нарушение.
С уважением,
---
UPD! Сбор происходит до 24:00 по Мск 13 июня.
URL записиКто согласен, что привлекать детей к участию в подобных вещах нехорошо? Скидывайте свои ФИО в личку Apraxina. Составляем коллективное обращение, текст приведен ниже. Если не граждане РФ, указывайте сразу. Остальные автоматом считаются гражданами РФ.
Мы, нижеподписавшиеся граждане Российской Федерации и иностранные граждане, просим рассмотреть нашу коллективную жалобу на массовое нарушение прав несовершеннолетних лиц.
11 июня 2013 года мы, нижеподписавшиеся, получили из средств массовой информации сведения о том, что в несанкционированном мероприятии, прошедшем 11 июня 2013 года в Москве, участвовало значительное число несовершеннолетних лиц (детей и подростков).
Наличие несовершеннолетних можно увидеть на фотографиях и видеозаписях с места событий.
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/11.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/12.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/19.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/25.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/26.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/27.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/31.jpg
varlamov.me/img/lgbt_izbienie_duma/35.jpg
Источник: zyalt.livejournal.com/795978.html - фотографии сделаны фотоагентством «28-300» 28-300.ru/
На видеозаписи с места событий, опубликованной на новостном сайте lenta.ru/articles/2013/06/11/gayhaters, в интервале времени от 1:23-1:27 можно увидеть группу несовершеннолетних лиц, участвующих в несанкционированном мероприятии.
Также отчетливо видны подростки на видео, опубликованном на новостном сайте lifenews.ru/news/114914, с момента 2:26.
Очевидно, что пребывание детей и подростков на месте несанкционированного мероприятия и участие в нем, зафиксированное на фотографиях и видеосъемках, представляет явную опасность для детей и подростков. На фотографиях и видеосъемке можно увидеть, что подростки оставлены без присмотра, предоставлены самим себе и находятся в угрожающей обстановке.
Эти факты нарушения прав несовершеннолетних лиц, оставленных без присмотра родителей и учебных заведений и поэтому подвергающихся опасности, вызывают у нас беспокойство. Участие несовершеннолетних в несанкционированном мероприятии не только угрожает их безопасности и здоровью, но и с юных лет прививает им неуважение к закону Российской Федерации.
Просим рассмотреть прилагаемые материалы и принять меры по установлению личностей несовершеннолетних, чьи права были нарушены, и выявить лица и организации, ответственные за их нарушение.
С уважением,
---
UPD! Сбор происходит до 24:00 по Мск 13 июня.
четверг, 06 июня 2013
Этот чувак, по имени Спать - невероятный хам, могу вам сказать. Он меня все время хочет, причем даже согласия не спрашивает, просто приходит и валит в койку. На все мои возражения гнусно ухмыляется и говорит "у тебя была целая неделя насыщенной культурной жизни, а теперь у тебя есть я - и чем ты недовольна?"
Гад, бестрепетный гад.
Гад, бестрепетный гад.
понедельник, 03 июня 2013
Поездка в лицах и числах-2.
За 168 часов пребывания в Москве мне удалось;
- прочитать 120 страниц текста (если что, Стивен Кинг "Сердца в Атлантиде") с планшета (при средней скорости чтения 150 страниц в час)
- написать одиннадцать фраз от руки
- прочитать девять СМС, одну написать и на две ответить,
- поговорить по телефону восемь раз, из них не с Совой - четырежды
- зайти в аптеку - трижды, все три раза рублей на 700
- получить внутримышечный укол (вот хорошо, что некрупные Совы обладают должными навыками) - восемь раз
- зайти НЕ в аптеку - пять раз, и выйти с покупками - трижды (блузочка цвета "бешеный закат", блузочка формата "эта радуга разбилась и упала на меня" и пара средств срочной косметической помощи для спасения морды литса после довольно сложной ночи)
- удивиться человеческому в людях - около двух десятков раз
- удивиться другому - раз пять, ЗАТО КАК.
- найти удивительное внутри себя - дважды. Один раз забавно, другой прикольно.
... иногда улыбка судьбы выглядит так, что смотришь на нее и думаешь - ну дорогая, ну жопа у тебя явно эстетичнее, впрочем, спасибо что не жопой, давай я тебе тоже улыбнусь.
В общем, спасибо всем причастным и дорогому ГМ (ТМ) за то, что все получилось. Я довольна.
За 168 часов пребывания в Москве мне удалось;
- прочитать 120 страниц текста (если что, Стивен Кинг "Сердца в Атлантиде") с планшета (при средней скорости чтения 150 страниц в час)
- написать одиннадцать фраз от руки
- прочитать девять СМС, одну написать и на две ответить,
- поговорить по телефону восемь раз, из них не с Совой - четырежды
- зайти в аптеку - трижды, все три раза рублей на 700
- получить внутримышечный укол (вот хорошо, что некрупные Совы обладают должными навыками) - восемь раз
- зайти НЕ в аптеку - пять раз, и выйти с покупками - трижды (блузочка цвета "бешеный закат", блузочка формата "эта радуга разбилась и упала на меня" и пара средств срочной косметической помощи для спасения морды литса после довольно сложной ночи)
- удивиться человеческому в людях - около двух десятков раз
- удивиться другому - раз пять, ЗАТО КАК.
- найти удивительное внутри себя - дважды. Один раз забавно, другой прикольно.
... иногда улыбка судьбы выглядит так, что смотришь на нее и думаешь - ну дорогая, ну жопа у тебя явно эстетичнее, впрочем, спасибо что не жопой, давай я тебе тоже улыбнусь.
В общем, спасибо всем причастным и дорогому ГМ (ТМ) за то, что все получилось. Я довольна.
Поездка в лицах и числах.
Событий запланировано 18, выполнено 19, из них персональных встреч - 15, состоялись 16, мест жительства планировалось 1, проверено и признано негодным 1, подтверждена годность - 1, кафе и прочих мест для сидения-общения под кофеек разведано 4, признано годными 2, всего людей увидено за прошедшую неделю 136, тем обсуждений заявлено 25 или около того, всего говорили примерно на 40, спато за неделю около 44 часов, чаю выпито примерно 7 литров, из которых лишних не менее 2,5, денежные затраты сверх плана составили 6 тыр.
ДОМОЙ, СПАТЬ, уебище!
Событий запланировано 18, выполнено 19, из них персональных встреч - 15, состоялись 16, мест жительства планировалось 1, проверено и признано негодным 1, подтверждена годность - 1, кафе и прочих мест для сидения-общения под кофеек разведано 4, признано годными 2, всего людей увидено за прошедшую неделю 136, тем обсуждений заявлено 25 или около того, всего говорили примерно на 40, спато за неделю около 44 часов, чаю выпито примерно 7 литров, из которых лишних не менее 2,5, денежные затраты сверх плана составили 6 тыр.
ДОМОЙ, СПАТЬ, уебище!
воскресенье, 26 мая 2013
Допустим, мыльно-рыльно-аптечно-техническое - это все понятно, оно блоками кладется в сумку и проверяется после приезда, что надо заменить - заменяется, что надо добавить - добавляется не ПЕРЕД, а ПОСЛЕ поездки. И перед ней еще раз.
Но остальное... но в этот раз...
Ну хорошо, двое штанов и четыре блузки - на неделю скачущей погоды и дождей в другом городе - это как бы понятно. Как и запасная пара обуви. А то мало ли. Ну зонт, разумеется, куда же без него Настоящая Питерская Девушка ТМ. Ну библиотека в этот раз едет в планшете, тут как бы все понятно, чтобы Питерская Девушка ТМ - и без книжки... а они еще так быстро кончаются... Ну пакет живых мелких и нежных цветов - так в этот раз получилось. ну хорошо, лишние записнушки и ножи я повытаскивала. Но пять - ПЯТЬ!!! - шалей, платков, косынок и палантинов... Что интересно, ни один не лишний.
Ну, посмотрим, как это все будет выглядеть на местности.
Но остальное... но в этот раз...
Ну хорошо, двое штанов и четыре блузки - на неделю скачущей погоды и дождей в другом городе - это как бы понятно. Как и запасная пара обуви. А то мало ли. Ну зонт, разумеется, куда же без него Настоящая Питерская Девушка ТМ. Ну библиотека в этот раз едет в планшете, тут как бы все понятно, чтобы Питерская Девушка ТМ - и без книжки... а они еще так быстро кончаются... Ну пакет живых мелких и нежных цветов - так в этот раз получилось. ну хорошо, лишние записнушки и ножи я повытаскивала. Но пять - ПЯТЬ!!! - шалей, платков, косынок и палантинов... Что интересно, ни один не лишний.
Ну, посмотрим, как это все будет выглядеть на местности.
пятница, 24 мая 2013
В горшке с секвойями ТРИ ростка. Было два. Всю зиму. И еще позавчера было два. А сегодня три.
... хренассе у них период проращивания, полтора года.
... хренассе у них период проращивания, полтора года.