Калган (еще дальше)

вторник, 07 октября 2014

00:55

Досада

Утром я встала, чай поставила, на полать потянулась, за пятку дернула - вставай, говорю, потом, если захочешь, доспишь, а сейчас поесть надо, день у тебя непростой сегодня будет. Пока она умывалась-одевалась, я собрала на стол и сама собралась, потом в банку глянула - есть еще немного времени, дай-ка, думаю сегодня с ней схожу, а то есть у меня такая мысль, что третьей лишней я там не буду. А потом еще подумала, и решила - нет, все-таки сначала до пчельника дойду, а то потом будет не с ноги и все опять неладно выйдет. Наскоро что-то в рот запихнула, Нежате сказала, чтобы не стеснялась, а убирать не надо, пусть так стоит, я приду и разберусь, с тем и убежала. По дороге только вспомнила, что ни гостинца не взяла, ни посудину под мед, растеря, не прихватила. А возвращаться было уже неладно, пока назад, пока опять туда, остальное и не успею, ладно, думаю, что-то да решится. На пасеку пришла, а у него уже все ульи убраны, так, чего-то по огороду крутится с метлой, не с лопатой даже, явно ищет, чем бы себя занять, а тут я. Ну, обнялись, поздоровались, он меня в дом позвал, сбитень предложил, я не отказалась, я, как водится, похвалила дом - а что ж не похвалить, хозяйствует он и правда хорошо, несмотря что один, и огород у него, и козочки, и курочки, это кроме пчел, и дом чистый всегда, и сам он в порядке, хоть и не молоденький. А он мне в ответ - да ты-то хозяйка получше меня, и не маши рукой, я тебе правду говорю, а не просто так подхваливаю ради лести. Я как услышала, так сперва порадовалась, что не под глоток пришлось и что кружка со сбитнем не в руках была, и уж только потом все остальное - да чем же лучше-то, спрашиваю. У меня ни огорода, ни живности, живу от леса, убираюсь как придется, только и славы, что дом пока мохом не зарос, с твоим жильем и не сравнить. Он мне смеется - да ты не скромничай, у тебя все село хозяйство, и вокруг села еще немножечко. Сегодня вот сама прибежала, я гадаю - то ли случилось что, то ли в кои веки радость моя между дел для меня дольку нашла. Мне даже краска в лицо бросилась, неловко стало: он-то все лето ждал, а у меня и правда не нашлось времени даже привет ему передать. Мысли собрала, чтобы и не обидеть и не наврать, вдохнула, выдохнула - я, говорю, архангельскую подновлять еду этой осенью, хотела перед тем повидаться. Сегодня так зашла, спросить, можно ли заглянуть на днях, а то мало ли у тебя дела. Он и помрачнел. Слушай, говорит, ну когда же это кончится, невозможно же столько на одного живого человека грузить, одно поверх другого. Две шкуры с одной овцы и мясник не снимет, а у тебя их за жизнь я уж не знаю сколько и содрали-то. А что делать, говорю, отреченная же я, такое наше правило, так живем, так и умираем. Он вздохнул, руки протянул, меня к себе пригреб - Ена, Енюшка, ну тебе ж не двадцать, а прививка такая тяжелая, ты же потом до рождества в себя приходить будешь, а мне тут майся, зная, что ты там мучаешься. Я вздохнула только - а что делать-то, Аксан? если не я, то кто-то другой должен, без чумной стражи волость оставлять нельзя, и быть нас должно определенное количество. И я хоть привыкла, оно конечно не сахар и не мед, но мне оно по крайней мере знакомо. К весне продышусь, если бог даст, и будет все опять хорошо, куда б я делась - а другом кому после первой вакцинации две недели в бреду гореть и еще три рыгать, прости за грубость, от каждого запаха, а дом, а работа, а не дай бог дети или муж... или родители старые... да и в братстве с таким-то подарком радости мало. А в монастыре чумной стражи и так четверо. Смотрю, серый весь стал, желваки на скулах катаются... однако он меня не первый год знает, промолчал, вздохнул, еще раз к себе прижал - монетка ты моя разменная, за всю Русь выкуп... вечером приходи, я ждать стану. Я его тоже обняла, от всего сердца, без принуждения - приду, говорю, жди. Встала, за шалькой потянулась голову покрыть, он мне говорит - ты не торопись одеваться, я тебе меду нацежу свежего, четыре дня как снял, только отстоялся. А, говорю, хорошо, давай, а я тебе вечером калганной настойки принесу, тебе золотой* или сладкой*? Он посмотрел на меня с прищуром - а давай, говорит, и той и той? я ему посмеялась - давай, авось не разобью, и пока я пуговицы застегивала, он мне меду в корчажку нацедил, корчажку в туесок поставил и все шпагатом обвязал, чтоб нести удобно было. И попрощались мы до вечера. Вышла я, на небо глянула, смотрю - уже до дому не успею, в камни надо бежать, раз собиралась Нежату доглядеть, тем более что знаю где дорогу срезать. Срезала по гривке над болотинкой, а она бутовая, тепло долго держит, смотрю - а там калган еще не спит и местами цветет даже. Ну ничего себе, думаю, как оно бывает, вот где ава*-то калган взял мне на запястье. А вот и сам он, на корне сосновом сидит и в сторону камней смотрит. Я мимо-то иду - и что, говорю, хорошо видно? он, довольный такой - отлично, говорит, видно, садись тоже посмотри. Я ему - да я собиралась ближе быть, чтобы если что... Он меня за юбку цап - и к себе тянет - садись и смотри, там не фронт и не госпитальная палата, там класс, и сейчас тебе там делать нечего, полдольки посмотришь, потом подойдешь. И села я с ним рядом смотреть. И первое, что я заметила, что смертные камни с этого пригорка видны как на ладошке, вот как если бы смотреть не от входа, а чуть сбоку, но лучше, и слышно тоже как если бы рядом быть. Я всмотрелась - а сама говорю тихонько - слышь, ава, а ты отсюда на нас глядишь, если что? Ага, говорит, отсюда, и ты теперь гляди, если будет настроение. Я ему - буду, непременно, а сама руку за затылок закинула и по стволу сосновому, под которым сидели, провела. И нашла, что искала: засеки на коре. Значит, когда Самослав камни тринолом рвать пришел, он знал, куда и как класть надо было - а я то, дура, искала направление внутрь, в сами камни. Черный меня услышал, верно, громко думала, по коленке похлопал - не дура, успокойся. Ты смотри лучше туда, там сейчас настоящее чудо происходит, такое даже я раз в больше чем десять лет вижу, а тебе-то и вообще непонятно, при жизни еще раз доведется или нет. А и верно, думаю, прошлое от меня не уйдет, будущее еще не настало, а настоящее убежать вполне способно. И вгляделась. Нежата, прямая как струна, стояла с Ладом в упор, собравши рот в кучку, а брови в досочку, и искала под собой ноги. Лад, спокойный, как дорожное полотно, ровным голосом ей говорил - не торопись, сейчас найдется. Помнишь, чем сцепление жмешь, когда мотор заводишь? Вот на это место и стань. Остальная подошва тебе сейчас ни к чему, пятки тут, как и на педали сцепления, роли не играют. Спину держи, дышать не забывай... куда назад пошла? Ты же на дороге руль не бросаешь? вот и тут держи упор, без этого ни вперед, ни назад пойти не получится, впереди у тебя я, а сзади земля, и пока ты в меня не упрешься, ровной она не будет, хоть ты там паркет настели. Так, стоишь вроде. Да не трясись ты так, твой мотоцикл в два раза меня тяжелее, а ты на нем как-то год отъездила, так что все ты уже умеешь, просто еще сама не знаешь, что умеешь. Теперь попробуй подвинуть меня вперед... нет, руками не получится, делай, как за рулем, сердцем поворачивай, машина слышит, и я услышу. Ты на меня не смотри, смотри за меня, тебе же надо видеть, куда ты меня сдвигаешь, а вдруг там камень или еще что? Спокойно, ничего нового для тебя не происходит, ты это уже год делаешь, и пока жива, это не сложнее чем ехать... правда и не проще. Так, давай-ка наоборот сделаем, а то ты как-то не столько делаешь, сколько пытаешься. Вот слушай, я взял упор, чувствуешь? Хорошо, теперь я беру управление, слышишь, теперь я давлю, а ты упираешься? дави навстречу так же... куда на пятки встала? сейчас я руки отпущу и ты упадешь. Ага, вот, теперь верно, молодец. Смотри что будет сейчас: вот я взял управление, и смотри: у тебя уже на двух ногах вместе стоять не получится, на какой сейчас стоишь? правая... левая... опять правая... хорошо, теперь делай то же самое со мной. Это неважно, сколько мне лет, я от этого не развалюсь, не беспокойся. Мотоцикл твой весит больше, не трусь, делай давай. Ну, вроде получилось, теперь попробуем пошагать. Вот я беру управление, вот ты стоишь на правой ноге, а теперь смотри: я чуть напираю - и тебе либо падать назад, либо за меня хвататься, либо что? Вот молодец, шустрая какая, не то что этот придурок, он полдня соображал. Смотри, у тебя левая нога назад отошла, теперь что получилось? получилось, что я могу на свободное место встать, ну еще не встать - так, ногу поставить - опа! Что, неудобно? а это потому что у тебя колено черте где и деревянное, дай ноге свободу и сразу будет хорошо, смотри, мы с тобой целых полшага сделали уже, что дальше делать будем? как это - что надо? откуда я знаю, что надо? покажи мне, куда ты хочешь, чтобы я пошел, или сделай себе удобно, я подстроюсь. А, смотри, вот у тебя ноги сами вместе собираются, а впереди я, и получается, что ты отошла на шаг, и дала мне место сделать шаг вперед. Теперь давай ты управляй. Ага, вот на правую ногу меня поставила, молодец, вот я на левой стою, вот опять на правой... не, не слышу. Опять на пятках стоишь потому что. Давай снова. Так-так-так...молодец, сделала. Теперь попробуем сразу полный шаг. А теперь несколько шагов, например, пять. А теперь я тебя поведу. И не бойся, я смотрю не на тебя, а за тебя, я вижу, куда мы идем. Тебе же я верил, вот и ты мне верь. Постой, подыши. И знаешь что еще сделай? с денег купи себе нормальные сапожки дорожные, не ботинки, как у пеших, и не пантофли*, в каких городские машины водят, а нормальную обувь на каблуке и с твердой подметкой, чтобы нога привыкала не пяткой в землю бить, а ходить, как нормальные люди ходят, не торопясь и свободно. И учись спину держать. Завтра сюда же приходи, продолжать будем. До недели так поделаем, потом надо перерыв, чтобы отстоялось, чтобы тело запомнило, а голова думать перестала. Вот тут Нежата голос подала - мне, говорит, после недели или в город надо или в гамалейку на заправку, прививаться. Лад себя и по лбу хлопнул: ах, да, ты же у нас отреченная, тебе выбирать не приходится. Нежата плечиком дернула - а что там выбирать-то? Не страшней смерти, я думаю. Лад на нее посмотрел, вздохнул - кому как, милая, кому как. Ты у Есении спроси, пусть она тебе расскажет, как-никак она медичка, ей лучше знать. Я встала - пойду я, ава, говорю, мне бы уже там быть, а я с тобой тут сижу. А он мне кивнул только - вот здесь, говорит, два шага, ручеек и мостик, и будешь в камнях, прямо у сердца-камня со спины. И пропал, как не было его. Я через мостик перешла - и правда, в камни прямо и уперлась, ну для порядка краем обошла, не прямо же по тропе из камней на живых людей выходить, у входа и встретились мы - здрасьте, говорю, снова, закончили вы? Если да, то давайте бегом ко мне чай пить, а то я потом убегу, дела у меня. Лад мне только головой покрутил - Ена, я бы с удовольствием, но у меня Геня дома, и этого,... папаши плохо испеченного... детки у нас, она с ними все это время нянчится, раньше Радослава немного помогала, у нее-то мелкий от груди отказался, а молока осталось еще, вот, докармливала, потом перестала, он было совсем увял, и Геня его на овсяном отваре выхаживала, как ее саму в свое время, сама-то видишь жива она, а деток нет и, доктор сказал, не будет, так у нас то козлята, то котята, то медвежонок даже был, потом в цирк забрали, а теперь вот эти кутятки. Я-то в отъезде вечно, ей одной грустно, а так дом не пустой, только они злобненькие, их строжить надо, несильно, но надо, а то старший кусается, а младший, чуть что не по нем, орет до свиста аж и заходится потом. Так что я лучше к ней, со мной-то оно всем спокойнее. Я почему и стал его тыкать, что детьми заниматься надо, а сам не можешь - заработай и заплати тому, кто будет. Или признай, что ты урод и отцовство продай*, пока не поздно. Ну он и сел мне на шею, а что мне оставалось? сам рот раскрыл, сам и гребись. Причем если б я слушал тогда, что мне Геня лопочет, когда приехал той зимой, я б хоть запомнил, не связался бы, а так... у нее же вечно в одну кучу все - козлята, цыплята, пироги, сапоги, варенье, светлое воскресенье, деревенские сплетни и церковные проповеди. А мне-то не то важно, о чем она, а что вообще ее голос слышу, в дороге-то знаешь, и намаешься, и налаешься, и спишь не так, и ешь не то, а тут дом родной вокруг, и руки любимые обнимают, до этого ли придурка было. А тут вон что, оказывается. Нежата помялась, потопталась... Ена, говорит, а можно я лучше завтра вечером приду? а то и мешать не хочется, я и так два дня надоедаю, и на почту бы надо показаться.
Я, если честно-то, обрадовалась, прикинула, что сейчас туесок в сенцы поставлю, сорочку переодену, фляжечки возьму, да до пасеки обратно побегу пока светло. Да когда хочешь, тогда и заходи, говорю, лишь бы я дома была, а так я тебе всегда рада. Только по тропе к себе направилась, слышу бежит кто-то, оборачиваюсь - Лад. Слышь, говорит, я тебе спасибо сказать хочу. Она еще ходить не умеет, а уже роллетта. Я про такое только байки слыхал. Лучшего подарка, думал, и не будет уже, она ведь роллетта, как Геня жена. И одну я подлетком со двора взял в дом, а другую не кто-то, а я учу танцевать. Ена, ты только сохрани ее, я же знаю, что такое прививки эти ваши. Я и рот открыла - слушай, говорю, ну тебе-то откуда знать это, ты говори, да меру помни. А он рукой машет - да уж знаю. И мужики из отреченных не немые, а что до женщин... хотя блюдете вы себя так, что на вас монашкам ровняться можно, кто и согрешит, может, да наружу не выплывает оно, и если монашки еще беременеют, бывает, то ваши-то почти никогда. И от отреченного детей я не помню чтобы хоть одна в подоле принесла, сам не видел и не рассказывали. Так если оно нутро настолько выжигает, уж наверное это тебе не стопку за обедом выпить. Я головой покрутила - и правда, говорю, знаешь. Но ты не бойся, верну я тебе роллетту твою в целости и сохранности, калганную настойку я не зря каждый год ставлю. А после первого раза, ну двух, ДДТ вообще не чувствуется, не трудней ангины или детской ветрянки. И вот тут он меня по-настоящему удивил. Взял мою руку и поцеловал, как городские делают, церемонно и бережно. Потом развернулся и по тропе быстро-быстро в село пошел. А я к себе забежала, фляжки взять и сорочку прихватить чистую.
Вернулась домой - уже не просто светло было, уже солнце к зениту подбиралось, да и долго ли ему, в листопад у него горка короткая. У луны зато дорога длинная, с веточки на веточку, с маковки на верхушку... все успели - и наспорились, и намиловались, и налюбились, и наплакались, и насмеялись, и попрощались на всякий случай. Архангельская - она тяжелая, всякое бывает.
-----------------------
*золотая и сладкая калганные настойки - см. рецепты в следующем, последнем, отрывке текста
*Ава - командир, старший, батя - все вместе и еще чуть-чуть. Немножко отец, немножко командир, немножко духовный наставник. Это самое распространенное из просторечных иносказательных именований Черного.
*патнофли - домашние тапочки, калька с французского, ироническое название мягкой обуви для водителей.
*продажа отцовства/материнства - адресная передача на усыновление своих детей родителями, неспособными по бедности или неприспособленности их содержать. Биологический родитель за это получает единоразовую, довольно крупную, выплату от желающего принять детей к себе. Судьбы таких детей бывают очень разными, это зависит от добросовестности и порядочности опекуна, варианты типа описанного у Куприна в "Гуттаперчевом мальчике" вполне случаются и не особо редки, но бывают и не только они, так покупают себе наследников бездетные профессионалы, заинтересованные передать производство или иметь постоянного партнера для выступлений, если речь идет об артистах. Совершить такую сделку можно только до тех пор, пока ребенку не исполнилось пять лет.

@темы: слова и трава