Вошла я в дом, кожух на крюк повесила, отцу Дмитрию говорю - посмотрела, мне не понравилось, отвезли в госпиталь монастырский, на коленке в избе я тут ничего уже не поправлю. Молодице говорю - за любовь, милая, драться не серпом надо. И не врагов по улице искать, когда любовь твоя в заботе нуждается. Три недели у тебя мужик не ест и неделю не спит, а ты невесть чего дожидаешься, а потом с серпом на прохожих шваркаешься, как с цепи сорвавши, где такое видано, чтобы вот это за любовь почитали? Ну, пролила ты чужую кровь, и что? Можно подумать, родной твоей косточке от этого лучше стало.
А она опять в слезы - вы, говорит, ее нарочно выгораживаете, а если б не она, все бы у нас было хорошо. Отец Дмитрий встал не спеша, кипяточку себе из кружки долил, в корзинке хлебной пошарил, выудил сухарь... давай, говорит, еще раз твое хорошо обсудим, посмотрим, какое оно на вид да на ощупь. И начал ей вопросы задавать, а я сижу, слушаю, чаю себе налила, прихлебываю, и между мыслями пытаюсь угадать, чем же меня на подворье угощали. Доход у вас какой? не бедствуете - это понятно, а если скрупулезно? А, моторист на заправке - это понятно, да, бедствовать не должны, а ты по хозяйству? Ах, филейное кружево вяжешь на заказ... и из города, говоришь, ездят к тебе... А в эту зиму тоже не бедствовали? Ага, а ели что? Ах, кулеш с солонинкой и сушеными грибами... а капустки не квасила ты? А говоришь, по хозяйству успеваешь нормально... ах, если обстиран и сыт, то и нормально... А сама как же? ах, у заказчиков пока примерка, пока то-се, чаек с вареньем... и апельсинчик, небось, и лимончик к чайку-то... а мужу на станции из столовой светит та же пшенка с салом да гречка с грибами - и всей радости, что дома то же самое... Так то не Белая за ним явилась, дорогая моя, то за ним дядька Скорбут пришел. И кстати, ты не задумывалась, почему она тебе показалась? Молчишь? вот так-то, милая. Ты следующая была бы.Так что вот ты на нее с серпом кинулась - а она тебя, не чая, спасла.
Тут нечаянная спасительница из кута и вышла, протирая ясны очи цвета почек на рябине, до которых еще полных три недели, если не больше. Добрый, говорит, вечер всем, и вам, святой отец, на добром слове спасибо. А тебе, Есения, отдельный поклон и моя большая благодарность, я твоя должница, при случае сосчитаемся. А что до тебя, красавица - зла на тебя не держу, и даже до дому тебя провожу, у меня в этих ваших Углях все равно дела.
Эк, думаю, поет сладко. А только хозяйка тут я и решать мне. Так, говорю, сегодня уже почти кончилось, на дворе темным-темно, и по темноте отсюда никто не пойдет, переночуем, ништо, в тесноте не в обиде. Ты, красотка, останешься на лавке, вы, святой отец, подымайтесь на полать*, а у меня в куте места как раз на двоих, да и клеть свободна, если ты спать не хочешь. А с утра уже и пойдем - кто по делам, кто по домам...
Отец Дмитрий возражать не стал, поднялся с ларя на шесточек, оттуда на полать, сенник развернул - и не слышно его стало. Краля эта из Углей приняла стеганку с дорожкой в руки, шаль я ей сверху на плечи бросила - устраивайся, говорю, не стесняйся. Сама зубы помыла и спать пошла. За мной в кут вошла обережная рука Смерти, повеяло первым снегом, яблоневым цветом, клевером и сладкой летней росой... Белая присела на постель - Ена, ты уверена? - спросила. Я только плечом дернула - там, говорю, в щели в комоде одеяло и второе изголовье, возьми себе и спи. Я без одеяла сплю, впрочем, тебе это не хуже моего известно.
Снились, разумеется, цветущие яблони и вишни, яркая круглая луна над ольхами, переливчатого цвета и в перламутровых облаках, мягкая зеленая трава и соловьи. Утром, открывши глаза и встретив бледно-зеленый взгляд, я не удержалась, спросила, что снилось - и Белая, мечтательно улыбнувшись, призналась - блины... с медом... Вот уж не диво, улыбнулась я. Сейчас и затворим, будет тебе сон в руку, чтоб быстрей зажила. Поднялась, быстро расчесалась и пошла к печи, чтобы не дать простор ненужным приметам, чудес в доме было и так - хоть метлой за порог мети их. На запах с полати спустился отец Дмитрий, попросил полотенце, загремел рукомойником, на лавке валькирия эта, плохо испеченная, заворочалась, но просыпаться не спешила, я глянула повнимательней - ну так и есть, глаза вваливши, синяки размером со вторые глаза, губы синюшны, все в корках, ноздри обметаны и руки все как наждак, с двух саженей видно. Хозяйка, прости господи... ну что с ней взять, Угли они и есть Угли, нормальный человек там жить нипочем не станет, даже сельский.
Блинов я навертела, подошла к ней, пошевелила за плечо - говорю, просыпайся, утро уже, встали все. Она поднялась, глазами хлопает, видно что верх-низ от право-лево отличить пытается, да с просонков не особо удается ей. Я смотрю - ну, что, говорю - нормально все, да? не чахотка же, верно? Она невнятно так головой качнула - а что тут поделаешь? Поп от этих ее слов чуть блином не подавился. Проглотил, подышал... жестоковыйный вы, говорит, народ. В доме у знахарки сидит и в глаза ей заявляет - при священнике! - что с недугом ничего поделать нельзя. Притом с серпом кидаться на кого попало, от этого же недуга спасаясь, ей не грех и не преступление. Прямо не знаю, что и думать, гордыня это у тебя или тупость непомерная.
Сморю я ей в глаза - а в них пусто настолько, что еще немножко - и стенку будет за ними видать. Так, говорю, короче. Можешь прямо сейчас пойти с батюшкой до монастыря, положат тебя в госпиталь, муж твой все равно уже там, как раз к свежей траве будете дома, а вязать ты и там сможешь, так что потеряете в деньгах немного, ключ от дома дашь мне, я запру, потом заберете у паромщика. Можешь купить у меня наливку от скорбута, потом на рынке кислой капусты, яиц, если сама птицу не держишь, лимонов павловских*, клюквы и шиповника. И кулеш свой варить переставай, доварилась уже, хватит. И луку купи еще для проращивания. А по свежей траве приходи, расскажу, чем отъедаться. Это все, понятно, если тебе жить хочется. А на нет, оно конечно, и суда нет
Ну, она подумала, глаза к потолку завела - да, говорит, я у тебя лучше куплю, а то дом бросать, хоть и запертый, нехорошо. Отец Дмитрий крякнул, головой покачал, потянул блин с тарелки, свернул трубкой, макнул в мед и стал жевать. Я подумала - и тоже ничего говорить не стала.
Наливка-то самая простая: давленую смородину залить медом, туда же засыпать столько же калины, как морозом ее прибьет, и добавить еще столько же рябины после первого снега, и медом все переслаивать. Как последнее засыплешь - дней пять подождать и готово. Трех ложек в день довольно, чтобы скорбута не было. Я делаю большую корчажку каждую зиму, себе и пчельнику, ну и мельнику немножко, и с зеленью соленой также, и от снега до снега хватает, чтобы беда эта обошла стороной.
Позавтракали мы, я со стола собрала, в таз снесла, из корчажки нацедила во флягу, мы все собрались и пошли - отец Дмитрий на большак, а мы все три до Углей, валькирия наша домой, я за ней с расчетами, а Белая по своим делам, которых она не называла. Дорогой, пока шли, она Белую и спросила - а ежли не секрет, что ты искала-то у нас, что надо-то тебе было? Обережная рука Смерти ей и ответила - да сущую ерунду ищу. По окрестным деревням должен быть двор, у которого плетень весь в паутине. А горе-воительница и говорит - а, знаю, как же. Через улицу от нас и двумя домами правее, где свекровка невестку со света сжила, она ушла в лес и не вернулась. У ней еще сын потом с Поповича на Муромца пересел и домой с лета носу не кажет. Невестка вроде тяжелая была, да какую ж свекровь это остановит, раззадорило только. Вспомнила я лето, ниточки на иве, кровь на траве да пустой котелок... ничего не сказала. И Белая тоже в подробности вдаваться не стала - вот, говорит, и славно, я вот к ней и шла, да два дома не дошла, с тобой встретилась. Уши у девки стали аж малиновые, с версту она молчала, потом повернулась ко мне и стала рядиться по деньгам за наливку и за науку сразу, да так неловко, что мне даже смешно стало. На счастье ее, нас догнал Лад на Никитиче*, груженом горбылем и щепой, позвал садиться в кабину, потому как ему все равно мимо Углей, а два места еще есть. В кабине уже сидел отец Дмитрий, я села с ним рядом, Белая порхнула стрекозой к Ладу за плечо, к двери прижалась незадача наша, и перед тем, как начать размышлять, как же я буду обратно выбираться и как мне поспеть дотемна домой, я спросила отца Дмитрия - что же за питье такое у них в госпитале в прямой сулее. А, - сказал он - это, Есения, специальный состав от скорбута, его братия пьет по мерке ежедневно, и больным даем по необходимости. Он дорогой, дома его не повторить, а готовится он так: для самой малой порции берется два свежих куриных яйца, два свежих же павловских лимона, бутылка кагора, и две столовые ложки гречишного меда. Яйца моют и кладут в стеклянную посуду, из лимонов прямо на яйца выдавливают сок, и держат так десять дней или пока не растворится полностью яичная скорлупа. Пленки от яиц из банки надо вынуть, положить в жидкость две столовые ложки меда и тщательно размешать, затем, также размешивая, добавить кагор. Этот состав наливается специальным черпаком со дна, чтобы в порцию обязательно попала растворенная скорлупа, и этим надлежит поить больного при подозрении на скорбут или после выздоровления от тяжелых болезней. Послушала я - да, говорю, и правда сложно, да и недешево. Только и общего, что мед. Лесное-то такое и по деньгам и по составу попроще будет: рябина, калина, смородина....
--
*полать - настил над сподней, который может использоваться и как спальное место и как место для хранения, такая жилая антресоль
*павловские лимоны - сорт, выведенный специально для выращивания в оранжереях, отличается небольшими размерами деревьев, обильным плодоношением и крупным размером плодов.
*Никитич, так же как Попович и Муромец, караванный грузовик, средний из самых маловместительных и легких, на нем возят до ста пудов грузов, Попович - пятидесятипудовый, Муромец, соотвественно, самый вместительный, он рассчитан на сто пятьдесят пудов груза и может быть включен в караваны дальнего следования.
А она опять в слезы - вы, говорит, ее нарочно выгораживаете, а если б не она, все бы у нас было хорошо. Отец Дмитрий встал не спеша, кипяточку себе из кружки долил, в корзинке хлебной пошарил, выудил сухарь... давай, говорит, еще раз твое хорошо обсудим, посмотрим, какое оно на вид да на ощупь. И начал ей вопросы задавать, а я сижу, слушаю, чаю себе налила, прихлебываю, и между мыслями пытаюсь угадать, чем же меня на подворье угощали. Доход у вас какой? не бедствуете - это понятно, а если скрупулезно? А, моторист на заправке - это понятно, да, бедствовать не должны, а ты по хозяйству? Ах, филейное кружево вяжешь на заказ... и из города, говоришь, ездят к тебе... А в эту зиму тоже не бедствовали? Ага, а ели что? Ах, кулеш с солонинкой и сушеными грибами... а капустки не квасила ты? А говоришь, по хозяйству успеваешь нормально... ах, если обстиран и сыт, то и нормально... А сама как же? ах, у заказчиков пока примерка, пока то-се, чаек с вареньем... и апельсинчик, небось, и лимончик к чайку-то... а мужу на станции из столовой светит та же пшенка с салом да гречка с грибами - и всей радости, что дома то же самое... Так то не Белая за ним явилась, дорогая моя, то за ним дядька Скорбут пришел. И кстати, ты не задумывалась, почему она тебе показалась? Молчишь? вот так-то, милая. Ты следующая была бы.Так что вот ты на нее с серпом кинулась - а она тебя, не чая, спасла.
Тут нечаянная спасительница из кута и вышла, протирая ясны очи цвета почек на рябине, до которых еще полных три недели, если не больше. Добрый, говорит, вечер всем, и вам, святой отец, на добром слове спасибо. А тебе, Есения, отдельный поклон и моя большая благодарность, я твоя должница, при случае сосчитаемся. А что до тебя, красавица - зла на тебя не держу, и даже до дому тебя провожу, у меня в этих ваших Углях все равно дела.
Эк, думаю, поет сладко. А только хозяйка тут я и решать мне. Так, говорю, сегодня уже почти кончилось, на дворе темным-темно, и по темноте отсюда никто не пойдет, переночуем, ништо, в тесноте не в обиде. Ты, красотка, останешься на лавке, вы, святой отец, подымайтесь на полать*, а у меня в куте места как раз на двоих, да и клеть свободна, если ты спать не хочешь. А с утра уже и пойдем - кто по делам, кто по домам...
Отец Дмитрий возражать не стал, поднялся с ларя на шесточек, оттуда на полать, сенник развернул - и не слышно его стало. Краля эта из Углей приняла стеганку с дорожкой в руки, шаль я ей сверху на плечи бросила - устраивайся, говорю, не стесняйся. Сама зубы помыла и спать пошла. За мной в кут вошла обережная рука Смерти, повеяло первым снегом, яблоневым цветом, клевером и сладкой летней росой... Белая присела на постель - Ена, ты уверена? - спросила. Я только плечом дернула - там, говорю, в щели в комоде одеяло и второе изголовье, возьми себе и спи. Я без одеяла сплю, впрочем, тебе это не хуже моего известно.
Снились, разумеется, цветущие яблони и вишни, яркая круглая луна над ольхами, переливчатого цвета и в перламутровых облаках, мягкая зеленая трава и соловьи. Утром, открывши глаза и встретив бледно-зеленый взгляд, я не удержалась, спросила, что снилось - и Белая, мечтательно улыбнувшись, призналась - блины... с медом... Вот уж не диво, улыбнулась я. Сейчас и затворим, будет тебе сон в руку, чтоб быстрей зажила. Поднялась, быстро расчесалась и пошла к печи, чтобы не дать простор ненужным приметам, чудес в доме было и так - хоть метлой за порог мети их. На запах с полати спустился отец Дмитрий, попросил полотенце, загремел рукомойником, на лавке валькирия эта, плохо испеченная, заворочалась, но просыпаться не спешила, я глянула повнимательней - ну так и есть, глаза вваливши, синяки размером со вторые глаза, губы синюшны, все в корках, ноздри обметаны и руки все как наждак, с двух саженей видно. Хозяйка, прости господи... ну что с ней взять, Угли они и есть Угли, нормальный человек там жить нипочем не станет, даже сельский.
Блинов я навертела, подошла к ней, пошевелила за плечо - говорю, просыпайся, утро уже, встали все. Она поднялась, глазами хлопает, видно что верх-низ от право-лево отличить пытается, да с просонков не особо удается ей. Я смотрю - ну, что, говорю - нормально все, да? не чахотка же, верно? Она невнятно так головой качнула - а что тут поделаешь? Поп от этих ее слов чуть блином не подавился. Проглотил, подышал... жестоковыйный вы, говорит, народ. В доме у знахарки сидит и в глаза ей заявляет - при священнике! - что с недугом ничего поделать нельзя. Притом с серпом кидаться на кого попало, от этого же недуга спасаясь, ей не грех и не преступление. Прямо не знаю, что и думать, гордыня это у тебя или тупость непомерная.
Сморю я ей в глаза - а в них пусто настолько, что еще немножко - и стенку будет за ними видать. Так, говорю, короче. Можешь прямо сейчас пойти с батюшкой до монастыря, положат тебя в госпиталь, муж твой все равно уже там, как раз к свежей траве будете дома, а вязать ты и там сможешь, так что потеряете в деньгах немного, ключ от дома дашь мне, я запру, потом заберете у паромщика. Можешь купить у меня наливку от скорбута, потом на рынке кислой капусты, яиц, если сама птицу не держишь, лимонов павловских*, клюквы и шиповника. И кулеш свой варить переставай, доварилась уже, хватит. И луку купи еще для проращивания. А по свежей траве приходи, расскажу, чем отъедаться. Это все, понятно, если тебе жить хочется. А на нет, оно конечно, и суда нет
Ну, она подумала, глаза к потолку завела - да, говорит, я у тебя лучше куплю, а то дом бросать, хоть и запертый, нехорошо. Отец Дмитрий крякнул, головой покачал, потянул блин с тарелки, свернул трубкой, макнул в мед и стал жевать. Я подумала - и тоже ничего говорить не стала.
Наливка-то самая простая: давленую смородину залить медом, туда же засыпать столько же калины, как морозом ее прибьет, и добавить еще столько же рябины после первого снега, и медом все переслаивать. Как последнее засыплешь - дней пять подождать и готово. Трех ложек в день довольно, чтобы скорбута не было. Я делаю большую корчажку каждую зиму, себе и пчельнику, ну и мельнику немножко, и с зеленью соленой также, и от снега до снега хватает, чтобы беда эта обошла стороной.
Позавтракали мы, я со стола собрала, в таз снесла, из корчажки нацедила во флягу, мы все собрались и пошли - отец Дмитрий на большак, а мы все три до Углей, валькирия наша домой, я за ней с расчетами, а Белая по своим делам, которых она не называла. Дорогой, пока шли, она Белую и спросила - а ежли не секрет, что ты искала-то у нас, что надо-то тебе было? Обережная рука Смерти ей и ответила - да сущую ерунду ищу. По окрестным деревням должен быть двор, у которого плетень весь в паутине. А горе-воительница и говорит - а, знаю, как же. Через улицу от нас и двумя домами правее, где свекровка невестку со света сжила, она ушла в лес и не вернулась. У ней еще сын потом с Поповича на Муромца пересел и домой с лета носу не кажет. Невестка вроде тяжелая была, да какую ж свекровь это остановит, раззадорило только. Вспомнила я лето, ниточки на иве, кровь на траве да пустой котелок... ничего не сказала. И Белая тоже в подробности вдаваться не стала - вот, говорит, и славно, я вот к ней и шла, да два дома не дошла, с тобой встретилась. Уши у девки стали аж малиновые, с версту она молчала, потом повернулась ко мне и стала рядиться по деньгам за наливку и за науку сразу, да так неловко, что мне даже смешно стало. На счастье ее, нас догнал Лад на Никитиче*, груженом горбылем и щепой, позвал садиться в кабину, потому как ему все равно мимо Углей, а два места еще есть. В кабине уже сидел отец Дмитрий, я села с ним рядом, Белая порхнула стрекозой к Ладу за плечо, к двери прижалась незадача наша, и перед тем, как начать размышлять, как же я буду обратно выбираться и как мне поспеть дотемна домой, я спросила отца Дмитрия - что же за питье такое у них в госпитале в прямой сулее. А, - сказал он - это, Есения, специальный состав от скорбута, его братия пьет по мерке ежедневно, и больным даем по необходимости. Он дорогой, дома его не повторить, а готовится он так: для самой малой порции берется два свежих куриных яйца, два свежих же павловских лимона, бутылка кагора, и две столовые ложки гречишного меда. Яйца моют и кладут в стеклянную посуду, из лимонов прямо на яйца выдавливают сок, и держат так десять дней или пока не растворится полностью яичная скорлупа. Пленки от яиц из банки надо вынуть, положить в жидкость две столовые ложки меда и тщательно размешать, затем, также размешивая, добавить кагор. Этот состав наливается специальным черпаком со дна, чтобы в порцию обязательно попала растворенная скорлупа, и этим надлежит поить больного при подозрении на скорбут или после выздоровления от тяжелых болезней. Послушала я - да, говорю, и правда сложно, да и недешево. Только и общего, что мед. Лесное-то такое и по деньгам и по составу попроще будет: рябина, калина, смородина....
--
*полать - настил над сподней, который может использоваться и как спальное место и как место для хранения, такая жилая антресоль
*павловские лимоны - сорт, выведенный специально для выращивания в оранжереях, отличается небольшими размерами деревьев, обильным плодоношением и крупным размером плодов.
*Никитич, так же как Попович и Муромец, караванный грузовик, средний из самых маловместительных и легких, на нем возят до ста пудов грузов, Попович - пятидесятипудовый, Муромец, соотвественно, самый вместительный, он рассчитан на сто пятьдесят пудов груза и может быть включен в караваны дальнего следования.
-
-
27.04.2014 в 22:02-
-
27.04.2014 в 22:03-
-
27.04.2014 в 22:31Спасибо за новый рассказ!
-
-
28.04.2014 в 17:32youtu.be/1plvBR02wDs
Джолин, Джолин, Джолин, Джолин,
Прошу тебя, чужого не бери.
Джолин. Джолин, Джолин, Джолин,
На моего мужчину не смотри.
Прекрасна ты – не описать,
Как медью отливает прядь
Как сливки кожа, изумруд – глаза,
Ты улыбнешься как весна,
С тобой не сладит ни одна,
Лишь стоит слово раз тебе сказать.
Он бредит о тебе во сне
Посувствуй, как несладко мне,
Ведь я могу лишь плакать и просить,
Я понимаю – не дитя,
Что уведешь его шутя,
Но без него не знаю я как жить.
Джолин, Джолин, Джолин, Джолин,
Прошу тебя, чужого не бери.
Джолин. Джолин, Джолин, Джолин,
На моего мужчину не смотри.
У ног твоих любой падет,
Но мое сердце не найдет
Другого для себя, поверь Джолин.
И я пришла к тебев слезах,
Ведь жизнь моя в твоих руках,
Он для меня один, всего один.
Джолин. Джолин, Джолин, Джолин,
Прошу тебя, чужого не бери.
Джолин. Джолин, Джолин, Джолин,
Прошу тебя, другого отбери.
Сорри, перевод на коленке на скорую руку.
-
-
28.04.2014 в 18:50-
-
28.04.2014 в 19:10Зверь Ши, рада, что понравилось)
-
-
28.04.2014 в 19:49Но... я про историю еще - это такое все зримое, такое... дышит вот. Полное ощущение, что подходишь периодически к окну, в этот мир заглядывать, что там еще делается.
-
-
28.04.2014 в 20:57-
-
28.04.2014 в 21:44-
-
28.04.2014 в 21:52да и рецепты хорошие
слушай, у меня (полу)оффтопный вопрос: про чернику уже было и про то, когда лист собирают или не было и не особо предполагается в цикле?
-
-
28.04.2014 в 22:53-
-
28.04.2014 в 22:54-
-
29.04.2014 в 01:42-
-
29.04.2014 в 15:45А что перевод понравился - спасибо, я стихи и песни перевожу в утилитарных целях обычно, чтоб смысл выхватить и поделиться. Но если годится - хорошо
-
-
30.04.2014 в 22:00Она еще и рукодельница такая же, как хозяйка. Ладно бы еще на коклюшках работала, а вязать крючком такими руками из ниток...
-
-
01.05.2014 в 03:21-
-
01.05.2014 в 15:06Но этот же подход используется в отношении людей: если терпеливо и без нервов делать с ними и для них что-нибудь, разумное по своему разумению, то результат должен быть. Неважно, что руки шершавые: если успокоиться и делать все методично, то результат будет. Неважно, что мужику надо не только мяса, но и свежих овощей, если его кормить и обстирывать, то он будет, по этой логике, успешно функционировать. Детей у пары ведь нет? И немудрено, с такой логикой дети плохо выживают, им в младенчестве не только функционал нужен. А тут еще и Угли эти. В каком другом месте выжили бы. Я бы даже показала пальцем в тип этой молодой, если бы выше не было указания не палить площадку
-
-
01.05.2014 в 15:42-
-
01.05.2014 в 15:46-
-
15.05.2014 в 20:01-
-
16.05.2014 в 01:13-
-
16.05.2014 в 02:08-
-
02.04.2015 в 20:13-
-
28.01.2018 в 13:33-
-
29.01.2018 в 17:25-
-
30.01.2018 в 09:59С уважением, Марианна