Драники

[Досада]

Поля и луговину уже присыпало, река вроде стала, земля уснула и одеялом накрылась - где снежком, где ледком, а где и просто палым листом с жухлой травой пополам, и я собралась до села, проведать Петру с детьми. С утра в доме все намыла-прибрала, пока первые дрова горели, со вторых сготовила-поела, пошла в кут, в щели порылась и вытащила зимнее. Кожушок-то, ясное дело, в сенях висит, много ему чести в щели место занимать, толстый он, на полщели разлезется. А по полкам под крючками лежит то, без чего на улице зимой делать нечего: егерское*, гамашки* валяные, вандошки* фланелевые, стяжки льняные плотные... ну и в общем, летнее на полки ушло, зимнее с полок повылезло, на коробе на одеяле лежит, я над ним стою и размышляю, что надевать. И тут на крыльце топ-топ, в сенях тук-тук... я из кута-то вышла и дверь за собой прикрыла, мало ли кто идет, зачем бельем светить. А и верно незачем, их благонадежность пожаловали. Здравствуй, говорит, Есения Саяновна, по делу я к тебе. Ну, отвечаю, и ты здравствуй, Донат Мирович, с порога дело-то изложишь или мне чайничек погреть? Он поморщился, головой помотал - да не надо, говорит, не беспокойся, я сейчас пойду за лошадью, а потом верхом на станцию за возчиком, ответчицу в суд доставлять. Я за окно глянула - вот так номер, говорю, это кто ж набедокурил-то? А он рукой махнул - да ты вряд ли и знаешь, дело семейное, мать отреченной дочери с нее по суду чего-то хочет. А, говорю - недавно отрекалась дочь-то? Да летом, говорит, по документам судя, и так, знаешь, времени-то даром не теряла, работает уже, причем не где попало, а курьером при телеграфе, и живет при станции, сама нанимает жилье, доход чистый, я проверял... да от чистого дохода-то кусок отсудить, сама же понимаешь, проще. Я помолчала, так повертела услышанное, этак покрутила в голове... слушай, говорю, но это ж если она с отреченной хочет алиментные выплаты как родитель, она ж должна родительство по закону устанавливать? и значит может быть по ходу установления уличена бывшей дочерью... дочерью ведь, да? в чем-то, за что ей могут не алиментные выплаты, а высылку устроить, куда Макар телят не гонял? А урядник только рукой махнул - ну Ена, ну взрослая тетка, ну когда кто из отреченных ходил свидетелей в свою пользу собирал? вас же на куски режь - вы молчать будете. И что самое с вами пакостное - молчание ваше хуже ссылки оборачивается. Каленым железом клеймит. Так что присудят ей выплаты скорее всего, а зима, а жить на что, а есть, а одеваться... на курьерское-то жалованье не особо разбежишься.
Да, говорю, скорее всего так и будет. Так и ко мне-то у тебя чего было? Он говорит - да в суде завтра посидеть, жалко ее. Может, если земство увидит, что хоть один человек за отреченной пришел, так хоть глаза на нее подымут, а не подпишут исковое требование, не глядя. Так что я за тобой завтра заеду, а ты мне уже ответишь, согласна или нет, с шоссейки-то крюк небольшой. Ага, говорю, до завтра, Донат Мирович. Дверь за ним закрыла и стою, настроение хуже некуда, потому что понимаю, что говорил он про летнюю подлетку, что с попом у меня после грозы ночевала, и выходит, что пропала девка, по всем статьям пропала. И рада б я того не знать, да раззнать уж не получится. Так что одевалась я уже не очень думая, и к Петре пришла в настроении не праздничном вовсе. А Петра - это, к слову сказать, та еще цирковая гастроль. Я в жизни не видела тетки с настолько кривыми руками. Вечно у нее дома чудом не хлев, беспорядок само собой, но при ее хозяйствовании должен бы быть хлев - а вот нет. Дети точно так же чудом не голодные и чудом не брошены, посмотришь на все это счастье - и хочется с руками влезть, да только если влезешь, на шею ведь сядет и ножки свесит. И муж вечно в отъезде. Дети-то отмужние, тут вопросов нет, а остальное... отворотясь не наглядеться. И я им вроде и не крестная, да только невозможно же совсем без пригляда оставить. Вот и захожу. Как снег ляжет, захожу, то с берестяным шершавчиком для малой, то с неваляшкой для старшей, то с крючком и нитками - если мамка безрукая, мож хоть у детей руки на место приткнуты. Потом как снег стает, опять зайду - грабельки детские наладить за зиму, да совочек из ложки доеденной смастерить много ума не надо, а в зиму время есть, то с семенами - ну не то чтобы дельными, но и не бездельными, такое... не бабье, но около: то петрушка кучерявая, то лук-резунец, то зоря, то щавель... детки покопаются, все огород пригляжен, на саму-то Петру надежды в этом деле никакой, она только картохи и садит. Зато много. А остальное муж привозит... ну или не привозит. Потом как ягоды пойдут, опять захожу, землянички занести, или черники, или морошки - как случится. Ну и потом осенью, или грибов занесу, или орехов свежих, а когда и рыбы с реки.
И вот прихожу это я к ней, а она, смотри-ка, сидит, на ведро картохи с тоской уставившись. Здравствуй, говорю, чем же это картошка тебе так не глянулась, что ты на нее смотришь как солдат на вошь? И ты здравствуй, говорит, да вот варили вчера, жарили позавчера, третьего дня пекли, что еще с ней делать, уже и не придумаю. Я как в сподней стояла, так и к полу прилипла от удивления - ну как, говорю, протрясенка*, слоенка со сметаной, драники... Петра и расцвела: о, говорит и правда, драники же! давай делать! Ну я ж говорю - руку ей дай, так вмиг на шею сядет. Получается, что вроде как я сама вызвалась, так и отказываться неловко уже. Вот потому я ней чаще четырех раз в год и не захожу. А девки у нее славные, совсем не заходить невозможно, тепло от них и весело. Ну делать нечего, взяла ножик, начистила картохи дюжину, терка-то где у тебя, говорю? она рукой машет - а где-то, не знаю. Ой, ну что ты будешь делать. Нашла терку, картоху тру... яйца-то есть у тебя, спрашиваю - она - да, как раз два оставалось. И муки ложки три. Ну на драники-то нормально, а так поесть... а дети же... все-таки не тетка, а горе луковое. Вздохнула я, терку взяла, начала картошку тереть, а она мне - ты чего не в настроении? Ну и что тут ответишь? Не говорить же - потому что ты неуковыря и каждый к тебе поход это позоруха на три дня... вздохнула я - и про утреннее явление урядника рассказала. Петра меня выслушала, задумчиво водя пальцем по столу... так, говорит, то есть ты хочешь сказать, что только потому что за девочку некому вступиться, и все это прекрасно знают, закон одобрит это... это... Я, прямо с ложкой в руке, плечом пожала, продолжая вымешивать тесто: а что закон? закон что дышло, как повернули, так и вышло. Петра на меня задумчиво так глянула, как вовсе из далекого далека - ага, говорит. Ну ты пока жарь. А я пошла.
Вот так оно к ней в гости ходить, и каждый раз вот так. Ну, что делать, достала сковородку, помыла, огонь подняла, стала жарить, чайник сразу в печку сунула, чтоб грелся - как раз как дожарю, закипеть должно. И куда ж, думаю, она усвистала? Ну да ладно, как раз к столу должна подойти, может, детей искать пошла. И тут слышу - било* запело, да звонко так, сплошным боем. За звоном топот стал по улице, видно, кто-то выскочил-побежал, потом еще, еще а било все поет... гляжу - у меня и тесто кончилось почти, осталось ложки полторы, а драники все уже пожарены и в миске лежат. А тут и звон с топотом стихли, улица пустая. Ну, думаю, наверное тоже схожу, послушаю, что у сельских стряслось такое, может и до меня оно тоже касается. Миску с драниками накрыла, на припечек поставила, чтоб не очень стыли, шальку обратно навернула, кожух накинула и пошла. Прихожу к лабазу - а там уже сельские со всей мочи сварятся, глядишь, через пол-дольки* таким макаром и до драки дойдет. Ну я встала поодаль и слушаю. А у них там кипит, аж через край плещет, уже и матерком беседа расцвела, и вот-вот выяснять начнут, кто кому под забор сходил, и чью маму всем селом любили... Хороша каша, думаю, кто и заварил только. Гляжу в самую середку-то - а там стоит Петра, спокойно на вид стоит, и ехидно так улыбается, если ее хорошо не знать, и не догадаешься, что страшно ей до обморока. И в ответ на каждые пять слов у нее находится одно, и такое, что всех пяти стоит. Ну, думаю, влезать сейчас звать ее домой - это всю музыку ей портить, подожду. А заодно послушаю, может, пойму, как она так ухитрилась всему селу одним махом соли на нежное насыпать.
И слышу я... ох, знакомое слышу, вот с Саян, с электростанции, и знакомое, и сколько знаю, столько бы и не слышала. Голос вроде мужской, а все равно какой-то бабий, и слова знакомые до оскомины - мол, что отреченные изверги рода человеческого, и если они от родителей отказываются, то все, что с ними потом случается, им перенести справедливо и правильно, потому что это им кара за жестоковыйность и гордыню, и оттого помощи от людей отреченным не положено. Ну мне-то что, не в лицо - и ладно, а хоть бы и в лицо, столько раз слыхала, что привыкла, да и что со мной случиться такое может, чего я не переживу, кроме смерти, а она никого не минет, всех возьмет, не правой рукой, так левой. Петра на сказавшего посмотрела и так, в усмешечку, говорит - а от отреченных помощь брать даром при этом у тебя нигде не свербит, а, Нил? Он и словами подавился. Потому как о прошлом годе на речке поясницу отморозил так, что месяц разогнуться не мог, и я к нему со своих выселок через день пешком ходила, потому как ему самому и до сеней дойти было за подвиг. А Петра продолжает: и я даже не про Есению сейчас, хотя уж с кем вы, сельские, допрыгались дальше некуда, так это с ней. Видано ли дело: общинным хлебом и то ей кланяться приходится, долю-то свою она так и не спросила, а все потому, что за двадцать лет вы, соседи дорогие, так и не удосужились к ней по человечески подойти, а теперь и хотели бы, да никак, не будет ее доброй воли - и разговора нет. И притом в селе те семьи, кто ей не обязан, причем по крупному, можно по пальцам перечесть, и одной руки хватит, это на сотню-то дворов. А случись с ней что - и сядем горе горевать, не хуже Углей, фельдшера-то нам не положено, не станционные мы. Тишина установилась у лабаза такая, что я подумала-подумала - и за коновязь отошла, она бурая, как мой кожушок, авось не сразу приметят, будет минутка убраться с глаз, от их внимания я добра не жду, хоть полжизни рядом с ними прожила. Из сельских кто-то вякнул - а кроме нее тут отреченных и нет никого. Петра руки в бока уперла, вперед подалась - смешная, сама ростом с синицу, тощая и прядки из косы в стороны торчат, а говорит серьезное, попробуй не учти, вот тебе и неуковыря, вот и растрепа - натуральный командир, только в броднях и жилетке меховой, лоскутками от полушалка крытой, поверх егерского, а не в военной форме. Не была б я на фронте - и не признала бы... Эй, говорит, это кто там голос подал, умный такой? давай вместе считать, раз сам не умеешь. Паромом пользуешься? Не ерзай, все пользуются. И все знают, что паром во всякую погоду по реке туда и назад идет без задержек, и паромщик работает без помощников, потому что ни один из вас, мать вашу, людей, за рубль в одну сторону задницу свою мочить и шкурой рисковать в грозу как-то не рвется, а на ту сторону - а потом и домой - все хотят. Саперов со станции ветровалы разбирать вызывали? вызывали! из пятерых, кто в бригаде работает, двое бессемейных сирот и трое отреченных. И заметьте, они сами приехали, со своим инструментом, и у вас, нормальных людей, даже хлебом не одолжились, ели свое, и спали в лесу. И платило им не общество, а дорожное товарищество, а сельским после тех бурь все походы по грибы и прочее обошлись даром, потому как вы даже спасибо не почесались произнести, они так и уехали. Почту вам во всякую погоду кто носит? Включая товарные альбомы* и все ваши чашки-ложки-полотенца? Нормальная женщина пошла бы на такую работу? Пятерых, смотри-ка, насчитали, не задумываясь, и причем хоть бы одна живая душа из вас почесалась спасибо им сказать за их работу. И девочка эта, Нежата, не на заправку пошла хвостом крутить, и не на шоссейку с пряниками* встала, а нанялась курьером при телеграфе, ты хоть представляешь, что это - со срочными депешами кататься на десятипудовом почтовом мотоцикле в любое время суток и всякую погоду, а она на деле и из подлеток не вышла, а считай, по отречению выведена?
Смотрю, народ скис, замолк и начал как-то хохлиться. Не, думаю, не будет толку от этой проповеди, и надо ее отсюда забирать, пока и правда не побили, а то если побьют, да всем селом, ей и девчонок будет не обиходить, а мне завтра в земство с урядником, так что и помочь не смогу. Вышла из-за коновязи - Петра, говорю, тебя дочери ищут, идем уже. Взяла ее за руку - чую, рука ледяная, не теплее снега. Простыла же наверняка, она ж некрупная, ее насквозь продувает за четверть дольки, а она еще и выскочила считай в одном белье, хоть и зимнем. Вот еще не было печали, с простудой ее возиться, перед завтрашними-то хлопотами...
----------------------
*егерское - шерстяной вязаный комплект, состоящий из... ну мы бы сказали - рейтуз и шерстяной вязаной футболки-лонгслива, наверное, в общем, что-то типа термобелья. Егерское - это название всего типа такого белья.
* гамаши - войлочные, реже кожаные, накладки на ботинки, позволяющие сохранить чулок или брючину сухой даже в не очень дружественную погоду.
*вандошки - сильно русиицированное "фундоси", японский вариант нижнего белья, причем покрой его при русификации практически не пострадал, в отличие от названия
*протрясенка - сильно разваренная картошка, смешанная путем "протряхивания" - весьма небрежного перемешивания - со шкварками, жареным луком и, если есть, мелкими кусочками мяса. Весьма приблизительный аналог кулеша, распространенного деревенского и походного второго блюда.
*било - металлическая полоса, или лист, в какой деревне что, использующийся для срочного сбора всех, кто слышит звук била, к общественному месту, в котором оно находится - как правило, таким местом бывает или лабаз. Летом било могут перевешивать к овину.
*долька - малая доля, примерно 45 минут, в отличие от большой, трехчасовой, доли. Пол-дольки, соответственно, чуть больше двадцати минут.
*товарный альбом - каталог товаров, приобретаемых на заказ с доставкой по почте или спецтранспортом, у определенной торговой компании. Мы с вами их знаем, как каталоги
*на шоссейку с пряниками - имеется в виду, что при дороге кормится много людей, предлагающий товары первой необходимости и готовую еду "дорожным", но те виды товаров, изготовление которых требует вложения времени и сил, предлагают именно как товар, с которого кормится продавец (он же и производитель) и/или его семья, а пряники и прочие сласти - это тот тип товаров, который предлагают молодые женщины, и это предложение включает в себя готовность составить возчику, особенно длинному, компанию на несколько дней в дороге, и подразумевает платные интимные услуги, которые возчикам предлагать выгодно.

...продолжение следует...

@темы: слова и трава

Comments

[Richana]

Охххххх....

[~Ива~]

Ох, на самом интересном месте!..

[Досада]

~Ива~, а как же!)))

[astis]

Хорошо-то как.

[ale-ol]

Спасибо, это очень здорово

[dzutte]

не ншлось у деревенских что о маме отреченной Нежаты сказать?

[_ЛАЙТ_]

Досада, Ух, хорошо!!)) Такой красивый мир (мне раньше из моего окошка было только лес видно - а мир не очень, а теперь появилось то, через что я его вижу, спасибо).
Петра какая ... красавица))

[Зверь Ши]

может, детей искать пошла

Тут мне стало интересно: насколько в этих краях ребёнок свободен в выборе своих перемещений и занятий? То есть, большинство родителей контролируют, где детка и чем она сейчас занята, или как?
Раньше это, если я ничего не путаю, не проговаривалось вроде

[Досада]

Зверь Ши, Про это еще будет подробнее, но детей контролируют весьма условно, для них есть выделенные пространства, где допустимо ребенку/детям находиться без взрослых, и любой взрослый, найдя ребенка вне двора и вне любого из этих пространств, сочтет себя обязанным заправить его в ближайшую такую локацию. Когда у взрослых есть время побыть с детьми, они могут прийти играть или через своих детей предложить игры всем детям села. Зимой такими локациями становятся церковь, если она есть в селе, школа, если она, опять же, в селе есть и, когда река станет, берег реки, где можно кататься на санях и коньках. Летом их, разумеется, больше. Последними осваиваемыми локациями становятся смертные камни и яблони, туда приходят... впрочем, не буду забегать вперед.

[Досада]

_ЛАЙТ_, ну вот... такие женщины тоже бывают)))

[Досада]

dzutte, так она не местная. Про то, откуда она и про то, что с ней дальше будет, еще пойдет разговор))

[Досада]

astis, ale-ol, рада, что понравилось)

[Зверь Ши]

Досада, спасибо!
С интересом почитаю подробности, когда повествование до этого доберётся